— Еще животным. На шлюпке вместе с ним оказались зебра, гиена, орангутанг и бенгальский тигр по кличке Ричард Паркер.
— А как зовут мартышку?
— Мини, мартышки и орангутанги — совсем разные обезьяны, — вмешалась Анна.
— А по–моему, особой разницы нет: обезьяна она и есть обезьяна, — сказала Мини.
— Википедия вам в помощь, — пошутил Дейв, и мы засмеялись.
— Самку орангутанга зовут Апельсинка.
Я прочитал вслух пятьдесят страниц, а когда отложил книгу, все спали. Я выключил небольшой светильник, работавший от аккумулятора, и повернулся на другой бок.
Дома, если не хотелось спать, я мысленно прокручивал всякие важные и не очень события из своей жизни и думал, что хотелось бы изменить. Вспоминал, как я опозорился перед одноклассниками, или как на дне рождения у своего пятилетнего друга так смеялся, что намочил штаны. Вспоминал, как на отцовской машине врезался в забор, как украл в супермаркете пенал, как бросался сырыми яйцами в соседский дом, а меня поймали. Только сейчас мое отношение к этим событиям изменилось: каждое из них стало мне дорого.
Я стал вспоминать, как мы пришли в этот небоскреб, что мы здесь делали день за днем…
…и вдруг понял, что я — часть всего случившегося, что я тоже — на войне. Понял, что я убийца и вор. Я брал чужое и убивал — и почти не чувствовал своей вины.
— Спокойной ночи, — прошептала в темноте Мини.
— Спокойной ночи.
20
Утром все сели завтракать, а я все лежал и лежал, потому что никак не мог отойти от ночных кошмаров. Я с головой укрылся одеялами, свернулся калачиком и пытался забыть свои сны. Через щель в одеяле я видел, что Дейв готов к выходу — даже пистолет зарядил.
— Газ кончился, — сказала Анна. — Может, вскипятим от генератора электрочайник?
— В генераторе тоже пусто, — ответил Дейв.
— Слушай, а почему американцы называют бензин газолином? Ну, вот газ вы называете газом, а бензин — газолином?
Еще некоторое время Анна с Дейвом переругивались. Дейв обвинял Анну в ненависти к американской культуре. Закончился спор тем, что Дейв выдал:
— И вообще, можешь больше не переживать по поводу Америки! — и замолчал.
Вылезать из постели не хотелось.