Охотники

Мне нужна яхта или катер, чтобы спуститься по реке, выйти в бухту и уплыть в океан. Подумаешь, я не умею править яхтой: пусть плывет сама, по течению. Пусть плывет куда угодно, главное — больше не думать, не принимать решений, не быть главным… Я хочу просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Просто плыть по течению.

Мелькнул указатель метро. Я вспомнил о друзьях. Вспомнил звук выстрела и вспышку. Вспомнил, как упал застреленный человек: медленно, беззвучно, будто ангел опустился на укрытую мягким снегом землю.

Я оглянулся. Друзей больше не было видно. Они исчезли. Я бежал. Я вспомнил, метро. Тогда мой мир перевернулся: в нем стало темно, душно, пусто.

Меня охватила ледяная чернота. Я вылез из–под сидения и в полной темноте пытался нащупать хоть что–нибудь, понять хоть что–нибудь… Я нашел рюкзак Анны, а в нем фонарик, включил его и увидел своих друзей. Своих неподвижных друзей: Дейва, Анну, Мини. Они лежали рядом: тихие, искалеченные.

Мои друзья, которых не стало…

Все эти дни мы были вместе, но видел их только я. Только я… Они сделали для меня то, на что я сам был не способен. Это меня рвало шоколадными пирожными, это я одиноко смотрел на восток. Это я выстрелил в человека — и убил его. Это я взломал дверь в квартире 59С и напечатал те слова на старинной машинке.

Мои руки были в крови. Я понял все.

Я один выбрался из тоннеля.

Я так и не узнал, в чем соль шутки Дейва. Я сам решил идти к Рокфеллеровскому центру и, пока поднимался по лестнице, вспомнил, что Дейв рассказывал о смотровой… Я сам готовил себе завтрак и сам развлекал себя. Сначала я четко слышал голоса своих друзей, но вскоре они почти перестали разговаривать — в основном делали что–то… Они стали исчезать задолго до того, как я решил оставить небоскреб. Я сам мял одеяла на их постелях, сам приносил еду, сам уносил тарелки и старался ничего не замечать. Я сам сидел на смотровой и сам себя сменял на посту. В искореженном поезде метро больше не было выживших, их могло вообще больше нигде не быть. Остались только я, охотники и люди, которые, возможно, были где–то далеко…

Я остался один.

Теперь у меня нашлись силы это признать. Теперь я не боялся. Интересно, если однажды я расскажу кому–нибудь об этих днях, как они отнесутся к тому, что я выдумал себе друзей и считал их вполне настоящими? Но ведь когда–то мои друзья и вправду существовали. Так почему от них не должно было ничего остаться после смерти? Да, наверное, какой–нибудь умный врач сумеет убедить меня в обратном, но я буду рад просто поговорить о своих товарищах. И я никому не позволю влезть в нашу дружбу и разделить нас. Никогда!

Я остался один, но я не одинок. Я убегал от охотников, а эта мысль звучала в голове все громче. Скоро дни станут длиннее, тучи рассеются и на голубом небе засияет жаркое солнце — почти как дома. И друзья всегда будут со мной, так же, как всегда будет со мной моя семья. И не важно, что происходит сейчас, не важно, что будет потом, где я окажусь и что увижу — их голоса не умолкнут. Я буду помнить их лица, их смех и слезы, их характеры, их привычки. Я нуждался в них, и они стали частью меня.

Пошел мокрый снег. Подул ветерок. Я не останавливался.

Я один, но я не одинок.

Мне все по силам. Все, что угодно, ведь со мной мои воспоминания…

Я свернул за угол и забежал в каменное здание. Внутри было темно, как в пещере. Топота ног слышно не было. Я взбежал по пожарной лестнице и подскочил к окну на самом верхнем этаже. Охотники были внизу и пытались понять, куда я делся. Я отошел от окна и посмотрел на свое отражение в стекле.

— Я один.

Выживший

1

«Прошло двенадцать дней после катастрофы. Я совсем одна…»