Ледяной холод, идущий от промерзшей кирпичной стены, пробирал до костей даже сквозь теплую одежду.
Снова воцарилась абсолютная тишина. На снегу играли красноватые блики пожарища. Набрав в легкие побольше воздуха и выставив вперед фонарик и пистолет, я отошел от стены и заглянул в подъезд. На меня смотрело дуло винтовки.
— Пожалуйста, не стреляйте!
35
— Джесс?
— Калеб! — радостно заорал я. — Убери винтовку.
Он послушался, и я направил фонарик в вестибюль. Кроме нас — никого. В куртке нараспашку, с заплаканным лицом, он с силой пнул кофейный столик, затем стал бить прикладом по стенным панелям, проламывая пластик. Я решил не останавливать его: пусть выпустит пар, пусть разрядится. Одно за другим осыпались стекла.
— Калеб…
Калеб, лупивший кулаками по обшивке, попал по деревянной планке и, вскрикнув от внезапной боли, сполз спиной по стене. Он сидел на корточках, спрятав голову в коленях, и рыдал в голос. Я смотрел на него и не знал, что делать. Дверь была открыта, и я постоянно оглядывался на темную улицу.
— Их нет, их нет! — повторял Калеб. Наконец, он перестал плакать, встал, поднял винтовку и вышел на улицу. Я последовал за ним.
— Калеб, друг, мне очень жаль, — сказал я.
Он не ответил, только закашлялся и зашмыгал носом. Затем прицелился и выстрелил в машину, направил винтовку на ближайший дом и пошел стрелять по всему подряд, выбивая штукатурку со стен, круша стекло и металл. Когда патроны кончились, Калеб вытащил из кармана еще горсть и быстро перезарядил оружие.
Я дернул вверх молнию на куртке и поспешил за ним. Он направлялся к горящему зданию на углу. Лишь бы те безвредные несчастные охотники успели оттуда уйти! Надо было как–то отвлечь Калеба, направить его гнев на что–то другое. Я прекрасно знал, что пережив подобную потерю, меняешься навсегда.
— Калеб, послушай, — сказал я, крепко взяв его на плечо. — Мне нужна твоя помощь.
Он вырвался резким движением.
— Помощь? Чем я тебе помогу? Я даже родителям не сумел помочь!
— Калеб…
Он развернулся ко мне и толкнул меня в грудь.
— Это ты! Ты заставил меня! — орал Калеб, глядя мне в глаза, — Лучше бы я не знал, не видел, что с ними случилось! Зачем ты заставил меня!
Моего друга терзала, рвала на части злоба.
ebooksa