Пепел сыто облизнулся, вполне довольный жизнью. Вилен погладил его по загривку и встал. Пока пёс расправлялся с тушей крота, он сумел быстро перекусить банкой консервов, правда, греть не стал. В холодном виде они были не такими вкусными, но по-прежнему вполне сытными.
– Ну что, идём дальше?
Пепел гавкнул и, тряхнув мордой, чихнул.
– Тогда пошли.
До вечера им удалось сделать почти сорок километров, лишь немного не дошли до Покрова. Незадолго до привала на дорогу выбежало несколько кабанчиков, каждый – размером с матёрого яка. Последний был подранком, едва передвигал копытами, кто-то не менее большой выдрал из него приличный клок мяса. Вилен не позволил хряку сдохнуть своей смертью и короткой очередью добил животное. Остальные, на мгновение замерев, рванули прочь, что первого поселенца пустой планеты совершенно устраивало. Ещё в Балашихе по наитию Вилен запасся в супермаркете пластиковыми пакетами. Он отделил обе задние ноги, каждая из которых весила килограммов двадцать, вырезал особо сочные части и распихал мясо по пакетам.
– Пепел, ко мне, – позвал он пса. Тот оказался рядом, едва фраза была закончена. – Поработаешь носильщиком? – спросил Ильич, устраивая на спине пса своеобразные седельные сумки. – Половина твоя.
Пёс гавкнул и уже более покорно подставил спину.
– Жаль, ты говорить не умеешь, – посетовал Вилен.
Оставшуюся до ночлега часть пути они шли рядом, при этом Ильич заметил, что ноша не слишком обременяет его спутника. Правда, стало очевидно, что пластиковые пакеты не слишком удобны для этого, а так, по сути, Пепел не возражал. Ещё в супермаркете, помимо пакетов, Вилен нашёл две бутылки сухого молдавского вина. Тот, кто грабил магазин, их просто не заметил, они закатились под один из стеллажей. Прямо на месте разделки Вилен нарубил в котелок килограмма полтора мяса и залил его вином, которое от длительности хранения превратилось в уксус, вполне годный для маринования шашлыка. Жаль, конечно, что не нашлось лука, зато остался перец из рационов, так что ужин обещал выйти знатным. Консервы надоели. А остальное мясо Вилен планировал закоптить, соорудив для этого примитивную коптильню.
– Блин, нахожусь по факту в полной ж*пе, – заметил он вслух, – а мечтаю о шашлыке и копчёной свинине.
Через два часа Вилен поставил палатку чуть в стороне от дороги, между жидким перелеском и заросшим густым бурьяном полем, и расположился на отдых.
– Приступим, пожалуй, – доставая мачете и направляясь к сухой поваленной берёзе, оптимистично заявил он.
Набрав дров и разведя приличный костёр, Ильич нанизал мясо на проволоку, которую нашёл по дороге и которая превосходно годилась на роль шампуров. Пепел на еду хозяина не претендовал, обгладывая кабанью ногу весом килограмма в четыре. Вилен принялся сооружать коптильню. Идеально для этого подошла промоина в дорожном полотне в пяти метрах от палатки. Всё просто: разжёг огонь в промоине, дал хороших углей, наломал веток от трухлявой берёзы, гореть будет слабо, а вот дымить хорошо, да и слегка сыровата после дождя, прошедшего здесь накануне. С энтузиазмом поперчил мясо, затем подвесил его на крючья, стараясь, чтобы куски были не слишком большими и коптились легко, и разместил всё это над костром. Много дыма и запах мяса, конечно, могли привлечь хищников или мутантов, но Вилен рассчитывал на то, что его спутник предупредит заранее о незваных гостях. Шашлык вышел удачным, не хватало только лука.
«Не судьба, – подумал Штирлиц и сел в сугроб», – процитировал известный анекдот Вилен и принялся за пышущее жаром и брызжущее соком мясо. Пёс съел один кусок с руки Вилена и вернулся к своей кости, отдав предпочтение сырому мясу. Впервые за много дней Ильич смог поесть нормально – сухпай ещё не застревал в глотке, но уже порядком надоел. Ещё больше надоело одиночество. Собака, конечно, хорошо, но не заменит человека с нормальной живой речью, пусть даже эта собака гораздо умнее некоторых людей.
– Знаешь, Пепел, был у нас во взводе парень с Украины. Приехал он давно и русский знал нормально, но предпочитал разговаривать на мове. Доставал всех этим, половина пацанов его просто не понимала, вторая – недолюбливала.
Пёс, лежавший у ног, услышав своё имя, поднял голову и повел ухом, но команды не последовало, и он снова положил голову на передние лапы.
– Я его не любил. Чудной он, болтал постоянно. При этом ему было насрать, что собеседник чаще всего его просто не понимает. Ничем его не заткнуть было. И знаешь… хоть и не любил я его, а всё равно хотел бы, чтобы он оказался здесь.
Пёс никак не прокомментировал спич хозяина, за три дня он привык к тому, что иногда человек обращается к нему, но ничего не требует. Наевшись, он заслуженно отдыхал.
– Ладно, спать надо.
Вилен потрепал собаку за ухо и, услышав в ответ довольное урчание, полез в палатку. Впервые за последние дни он имел возможность выспаться в относительном уюте в палатке, вытянувшись в спальнике, не боясь, что укрытие затопит или в его убежище ворвутся голодные московские мутанты. Кузов фургона не в счет, спать неподалеку от Москвы можно было только вполглаза. Хотя – сегодня придётся спать так же, коптившееся неподалёку мясо Вилен ни с кем делить не собирался.