Ананьев торжествует внутри, но одновременно с этим ему больно.
Я не успеваю среагировать, когда мы проходим мимо — этот придурок хватает Свету за руку, рывком разворачивая к себе. Тело девушки совершает несколько шагов по инерции. Ананьев срывает вуаль, смотря в глаза.
— Что с ней? — его голос срывается на крик. — Что ты с ней сделал?!
— Остановись! — к сыну идёт отец.
Ситуация набирает обороты, до людей несколько шагов, они непонимающе бурлят. Геннадий медленно приближается. Стоп! Медленно? Время растягивается, я перехожу в боевой режим.
Надо выходить из конфликта.
План образовался сам собой. В несколько шагов приближаюсь к Петру, тихо говоря ему прямо в лицо.
— Я сделал то, что ты не смог, — улыбку как можно самодовольнее. — Сделал своей женой.
Беру Свету за руку, чтобы уйти. Весь расчёт на не сдерживающего себя наследника. Я хорошо помню тот момент у клуба, когда началась вся история, сейчас надо положить ей конец.
Рыбка клюёт, когда нас разделяет уже десяток метров.
Отец что-то втолковывает сыну, но тот не сводит взгляда с наших спин, я это чувствую. Эмоции в нём пенятся и выходят из берегов, магия вырывается горячей волной. Он снова не сдержался, формируя водяную плеть из снега и отправляя в полёт.
Отдаю приказ послушному телу девушки рядом, она отталкивает Лару, делая шаг назад.
Наперерез летящему завихрению устремляется тело Светы, принимая на себя удар магии. Толпа раздаётся в стороны, пара девушек начинают истошно визжать.
Последняя наследница Романовых падает позади меня, рассечённая практически надвое. Меня задевает остатками воздействия, распарывая шубу и оставляя на теле кровоточащую борозду.
Глава 17
История циклична, огромный уроборос под названием человечество, жадно вгрызается в уже пережитое. Это гиперболизированная картина, но всё по сути и проще и сложнее одновременно.
Людей толкают на те или иные поступки их эмоции.
Люди развязывают войны, стирая всё, что успели построить. Наверное — это такая карма, шаг вперёд — два назад. Как иначе объяснить тягу к саморазрушению?
Наверное, я слишком глубоко ушёл в себя, совсем забыв про окружающий мир. А мир тем временем сужался, пока не превратился в точку. По краям отверстия в которое я разглядывал голубое небо, частокол человеческих голов. Они перешёптывались, мужчины поджимали губы, женщины прикрывали рот ладошками.
Повернув голову, вижу застывшее восковой куклой лицо Светы.