– Я запросто могу спать хоть в коридоре на коврике! – охотно откликнулся Никита. – Или в машине.
– Лучше в доме, – с вежливой улыбкой ответила Анфиса. – Я найду одеяла, надеюсь, будет удобно.
– Только мобильники всем сдать! – приказал вдруг Роман. – Анфиса спрячет их на ночь под подушкой.
Вита бросила на него недоуменный взгляд. Никита в первый момент ощетинился, но, увидев, что Роман с Анфисой с понимающими улыбками переглянулись, расценил все как шутку.
Разобрались, кто где будет спать, довольно быстро. Анфиса уступила диван гостье, Никита помог разложить кресло, а сам решил устроиться на полу в спальне. Руководя на правах хозяйки суетой, доставая подушки, одеяла и простыни, Анфиса вместо раздражения уже испытывала радость. Когда-то давно, мечтая о собственном доме, она представляла, как будет устраивать вечеринки для друзей. Поначалу ей хотелось шумных пати, потом – тихих девичников с чаем, сладостями и сокровенными разговорами до утра. И вот ее мечта частично исполнилась. Анфиса быстро заработала на собственное жилье, и друзья у нее тоже появились. Только вот времени на домашние вечеринки не осталось, ее квартира большей частью пустовала, а жизнь проходила в турах, гостиницах и студиях.
– Дать тебе пижаму? – предложила Анфиса гостье.
Вита была высокой, но тоже худенькой. Гостья неожиданно смутилась, но после долгой паузы, в которую будто принимала мучительное решение, спросила:
– А длинные носки у тебя есть? У меня ноги постоянно мерзнут.
– Есть! – обрадовалась Анфиса.
После того, как организационные вопросы с ночевкой и очередью в ванную утряслись, все собрались на кухне. И снова у Анфисы появилось ощущение, что ее давняя мечта исполнилась. Пусть в этот вечер в ее доме собрались малознакомые люди, и причина их приезда была не праздничной, это не умаляло радости. Гости тоже расслабились, напряжение ушло, и атмосфера стала доброй и уютной – благодаря, как ни странно, Никите.
Он же неожиданно вызывался командовать на кухне, с разрешения Анфисы обследовал холодильник, полку с консервами и удовлетворенно хмыкнул. Затем объявил, что готовит он хорошо, «леди не жалуются», и своим заявлением вызвал у Виты ироничную усмешку. Но уже вскоре, наблюдая за тем, как ловко он шинкует овощи, успевая параллельно готовить ингредиенты для какого-то соуса и обжаривая на сковороде кусочки говядины, Вита перестала усмехаться, взгляды теперь на парня бросала заинтригованные, а потом и вовсе подключилась к готовке. Никита и Анфисе дал задание, и она, нарезая болгарский перец на мелкие кубики, пыталась вспомнить, отчего этот журналист кажется ей знакомым. Дело было не во встрече с ним во время интервью. Анфиса была уверена, что видела его совсем недавно: слишком уж запоминающейся была его прическа. А Никита, принимая ее взгляды за симпатию, улыбался все шире и сыпал историями. Рассказчик из него тоже оказался отменный: даже Роман, который поначалу следил за ним хмурым взглядом, рассмеялся какой-то шутке. На плите в сковороде уже поджаривались нарезанные овощи, в казанке томилась на медленном огне говядина. А Анфиса все пыталась вспомнить, где они с Никитой могли видеться.
– А посуду кто будет мыть? – осведомился Роман, наблюдая за тем, как в раковине растет гора кастрюлек, мисок и тарелок, которые шеф-повар пачкал с невиданной щедростью.
– Явно не ты, – ухмыльнулся Никита, добавил в говядину овощи и залил все ароматным соусом. – Считай, твое «купание» спасло тебя от работы посудомойки.
С этими словами он поставил в мойку еще одну кастрюльку. Вита, вытиравшая разделочный стол, подошла, чтобы положить губку. Увидев их вместе, Анфиса наконец-то поняла, отчего Никита показался ей таким знакомым. Вытерев руки полотенцем, она открыла шкафчик, достала конверт и отыскала рисунок Тараски.
– Идите сюда! – позвала она Виту с Никитой.
Роман остался стоять возле окна, наблюдая за всеми со стороны.
– Офигеть! Это мы с Витой? – удивился Никита.
– Можно? – спросила уже Вита и протянула к рисунку руку. – Откуда это у тебя?
– Один старик нарисовал. Его зовут Тараска, он почти не говорит после несчастного случая в молодости, но талантливо рисует. И вот так общается и даже предсказывает.
– Ничего себе, – выдохнул Никита. – И что он, интересно, хотел сказать этим рисунком?