Убить Сталина

И теперь существовал только этот рыжий завиток Таврин почувствовал, как указательный палец плавно выбрал спуск, выпустив из ствола пулю.

Мишень опрокинулась.

И тотчас где-то на расстоянии шестидесяти метров показалось еще два силуэта, бежавшие друг за другом. Это уже дальний бой! Выбрав точку немного повыше головы мишени, Таврин выстрелил, дернувшаяся вверх мишень получила пулю в голову. Та же участь досталась и следующей мишени.

Щелчок! Кончились патроны.

Внешние раздражители проснулись вместе с последним выстрелом. Таврин вновь услышал завывание ветра, раздававшееся из динамиков. Петр готов был поклясться, что почувствовал даже запах травы. Чего только не почудится после напряженного боя. А позади басовито и как-то разом загудели курсанты.

Таврин повернулся, натолкнувшись взглядом на жестковатое лицо Старостина, и угрюмо сказал:

— Бегущие мишени не предусматривались.

Едва ли не впервые за время долгой учебы Старостин изобразил на своем аскетическом, лишенном каких бы то ни было эмоций лице нечто похожее на улыбку и сказал то, чего обычно не говорилось в присутствии остальных:

— Задача была сложная, я согласен, Полипов. Но уж больно хотелось посмотреть, не напрасно ли вокруг вас СД вертится… Кто отстрелялся, на выход!

Сразу за разведшколой был густой смешанный лес, который во все стороны прорезали узенькие кривенькие тропинки, спускавшиеся к подножию крутого склона. Именно здесь проходили занятия по тренировке общей реакции. Требовалось пробежать с максимальной скоростью по крутому склону, уворачиваясь от торчащих веток, и перепрыгивать через ловушки, расставленные на тропе. При этом не следовало забывать, что курсанты, спрятавшиеся за стволами деревьев, могли бросить бегущему под ноги мешок, наполненный битым кирпичом.

Так что это занятие было не из самых веселых. Кроме хорошей наблюдательности, требовалась отменная реакция. Неделю назад именно отсюда уволокли двоих курсантов с переломанными ногами, и где они пребывали сейчас, никто не знал. Поговаривали, что имелась еще разведшкола для покалеченных во время боевых действий. Таврин всерьез подозревал, что травмы были причинены курсантам не случайно. Инвалиды, как правило, не привлекают к себе внимания и могут быть хорошими разведчиками. Во всяком случае, в России к калекам относятся куда более уважительно, чем к здоровым людям.

На спуск вышло десять человек. Таврин отметил, что Мартынюка среди них нет. Где же он может быть?

С гибким прутиком в руках перед строем курсантов прошелся Старостин.

— Вы, — он ткнул прутом в молодого литовца с псевдонимом Криворот (видно, за кривую ухмылку, что не сходила с его губ). — Бежите первым!

— Есть! — весело отозвался парень.

— Вы, — прутик уперся в двухметрового хохла, которого нарекли Амбалом, видно, за могучий рост. — Бежите вторым, вот по этой тропе.

— Есть! — отозвался тот.

— Вы, — остановил тяжеловатый взгляд Старостин на Таврине. И опять на его губах промелькнуло нечто похожее на усмешку. — Бежите по этой тропе, — показал он в сторону разросшегося куста боярышника.

Прежде Таврину по этой тропе бегать не приходилось. Но именно на ней в прошлый раз сломал ноги незадачливый белорус, которого накануне перевели из другой разведшколы. Он должен был пройти ускоренный курс взрывного дела. Что с ним стало, неизвестно.

Петра бросило в жар только от одной мысли, что он может разделить судьбу белоруса.