— Правда, здорово? — голос Тани возвратил его к действительности. — Я когда в первой школе училась, у меня подружка была — та ещё бандитка. И мы сюда загорать лазили. Или от пацанов прятались.
Они уселись на тёплые камни, прислонившись к стене.
— Это же сколько блоков надо было вытесать, сложить. Гора ведь целая!
— А чего им… Рабы и нарубили, и перетаскали, и сложили. — Дэн сплюнул сквозь зубы. — С рабами-то чё не жить?
— Ну, рабы. Тоже ведь люди. И такое соорудили!
— Я бы рабом ни за что не стал. Сразу бы удрал.
— Ага. Поймали бы тебя на второй день. И подвесили бы за ноги на солнышке жариться.
— Да ну. Я бы бился насмерть! Вон, как гладиаторы.
Элле промолчал, посмотрел на Тани. Она запрокинула голову и смотрела в небо.
Он вслед за ней посмотрел вверх. Высоко-высоко видны были две точки, двигавшиеся широкими кругами.
Тани встретилась взглядом с Элле:
— Видишь их?
— Птиц?
— Угу. Какие-то хищные. Орлы, наверное. Совсем крыльями не машут. Сначала невысоко летали, потом кругами — выше, выше.
— Вдвоём…
— Да.
Они долго смотрели на орлов, невесть откуда взявшихся посреди огромного города.
Элле вдруг каким-то другим взглядом, словно со стороны, посмотрел на Дэна, сидевшего с закрытыми глазами, на Тани, заворожено глядящую ввысь, на старые трещиноватые камни вокруг, отбрасывающие длинные тени.
Подумалось, что иногда дни пролетают совсем незаметно и бесследно, несмотря на всякие важные события. А сегодня — наоборот: вроде день как день, но он почему-то был уверен, что навсегда запомнит этот тёплый ветер, огромную пустую каменную Арену, заполненную призраками из бездны веков, двух птиц, исчезающих в вышине.
«Наверное, я знаю почему, — решил он про себя. — Может быть, это последний день детства?» Потом сам себе вроде возразил: «А не поздновато?» Подумал как-то рассеяно и решил: «А пусть. Зато я точно буду знать, когда и как оно закончилось. Оно улетело к солнцу. Кругами…»