— Адаптация к абсолютной тьме? — Высказал я первую догадку. — Почему же тогда ты сам на себе не проверил их действенный эффект? — Я припомнил, как он когда-то произвёл надо мною опасный эксперимент.
— Просто потому, что плохо верил, да и теперь мало верю в собственные силы, — Сидорович тяжело вздохнул. — Любой такой артефакт требует от владельца веры. Или твёрдой уверенности в то, как должно произойти. По незнанию ты просто верил мне, и потому-то всё получилось в лучшем виде. «Плащ кровососа» тебя тоже принял, раскрыв приданные ему создателем и первым владельцем свойства. Ты избежал возможных негативных проявлений опять же благодаря вере в чудо и сильному доверию ко мне. А ведь до тебя его несколько раз примеряли другие, об их дельнейшей судьбе ты, пожалуй, и сам теперь легко догадаешься... — Сидоровича изрядно забавляла моя реакция.
Смесь злости и радости вкупе с большим желанием кое-кому прямо сейчас крепко настучать по лыбящейся физиономии.
— И много ли у тебя таких артефактов? — Спросил о более насущном, поборов тягу поквитаться за всё хорошее и не очень.
— Увы... — Сидорович помотал головой. — Почти всё, что тогда я создал, так и осталось у Монолита. Про очки никто не знал, я остерёгся демонстрировать их действенный эффект. Когда победили тьму, меня единственного отпустили на волю лишь в драном комбезе с кривым обрезом и дюжиной патронов. Больше Димка, ставший мрачным проводником из мира живых в мир мёртвых, никого из Припяти не выпустил. Что там происходит сейчас и жив ли он вообще — я не знаю. Слишком много всего изменилось, слишком многое произошло. Ладно, пойдём в бункер собираться, — пьяный торговец с заметным трудом встал на ноги. — Вам всё равно потребуется опытный завхоз, а у меня большой опыт, — он поднял вверх указательный перст. — Возможно, ты чего-то придумаешь, и обойдётся без «Монолита» под номером два! — Резюмировал он, повернувшись к входу в бункер. — В тебя верю больше чем в Харона! — Усмехнулся он, и, хорошо пошатываясь, направился в сторону ближайших кустов, с явным намерением избавится там от излишков жидкости в организме.
С того памятного разговора прошло почти три месяца, заполненных бесконечной суетой. При отсутствии смены дня и ночи постепенно образовался непрерывный график работы и отдыха. Примерно пятнадцать часов активности и шесть часов сна, плюс час-полтора на личные нужды. Я практически устранился от управления народом, передав все функции другим. Единого лидера, к счастью или сожалению, у нас не выявилось. Каждый отдельный командир тянул на себе выделенный фронт работ, я же выступал в роли связного и арбитра, когда требовалось договориться или что-то изменить в принятых планах. У меня при этом имелись свои персональные задачи, которые больше не на кого было переложить. Первая — изготовление приспособлений для адаптации игроков в временному потоку. Оклемавшийся и уже вернувший благодаря моему участию Оружейник подкинул грамотную идею. Ему когда-то пришлось серьёзно озадачиться, дабы сделать удобный протез потерянной ноги с интеллектуальным управлением. Он стремился добиться идеальной согласованности действий протеза, дабы возникло ощущение реальной ноги. Он разработал целую систему датчиков и электрической стимуляции оставшихся мышц. Желанного идеала, понятно, так и не достиг, однако получил весьма богатый опыт воздействия электричества на свой организм. Одним из выявленных эффектов стало заметное ускорение реакции нервной системы при внешней импульсной электрической стимуляции. Приятного в постоянных электрических уколах по всему телу мало, однако эффект того стоил. Мы провели эксперименты на вынужденных добровольцах, отметив существенное снижение их «тормознутости». Эффект, кстати, закреплялся и уже шли разговоры о полной адаптации наших игроков к изменившимся внешним условиям. Так и появилась у меня постоянная работа, благо запас нужных деталей нашелся в закромах Сидоровича. Источником питания для стимуляторов выступали артефакты «бенгальский огонь», их мощности пока вполне хватало. Однако нам удалось отследить и пугающую тенденцию. Внешняя подзарядка от редких «вздохов Зоны» постепенно слабела. Даже заключённые в пузырь тьмы аномалии теряли активность и перестали рождать артефакты. Устраиваемые втайне от остальных «выбросы разрядки» пока подпитывали их, но и я уже достиг своего предела. Чтобы производить энергии аномалий больше, нужно как-то изменить собственное тело, иначе я снова превращусь в высушенную ходячую мумию. Да и тот предел со временем исчерпается. Чем дальше — тем больше той энергии будет требоваться. А без регулярной подпитки тьма нас одолеет — это я прекрасно ощущал. С таким вопросом я снова пришел к Сидоровичу, хотя тот стал совсем уж малоразговорчивым. С обязанностями завхоза он справлялся отлично, зато вытаскивать из него лишнее слово теперь приходилось буквально клещами. Слишком «тёмные» воспоминания вызывала у него вся ситуация, запивать их никакого коньяка не хватит.
— Значит, это ты шалишь... — он окинул мою фигуру долгим изучающим взглядом, после того, как я рассказал ему о сути проблемы и возможных путях её решения. — Я всё гадал и гадал, откуда эта заметная разница, отчего возникают различия. Даже холода пока терпимые...
К слову, внутри пузыря действительно похолодало. Где-то в течение месяца температура плавно опустилась до минус пяти градусов по Цельсию и дальше не падает. По рассказам Оружейника и Сидоровича, в других случаях холодало куда сильнее и стремительнее, примерно до пятидесяти и даже ниже. Да и воздухом пока нормально дышится, хотя концентрация кислорода всё же упала на три процента. Пузырь тьмы оказался недостаточно герметичным и обменивался газами с окружающей атмосферой. Я сам списывал эти эффекты именно с остаточной активностью аномалий, которую всячески старался поддержать.
Выдержав тяжелый взгляд нашего Завхоза, только кивнул, признавая его догадку.
— Помнишь, ты говорил о том первом столкновении с залётными монолитовцами? — Сидорович снова вспомнил не такие уж и давние события, хотя по моим ощущениям уже прошла целая вечность. — Ты тогда упомянул вскользь кое-какие трофеи. Спрашивал варианты пароля от зашифрованного файла. Я, конечно, мог догадаться, что это за файл и кое-какие пароли от шифров «Монолита» тоже знаю. Лезть в эти тайны крайне опасно. Крайне! — Проговорил он с заметным нажимом, привычным для себя жестом поднимая вверх указующий перст. — Рискуешь превратиться в фанатика или вовсе — безумца. Тогда я от тебя отбрехался, но если ты действительно хочешь ещё разок крепко рискнуть... впрочем, ты уже и так столько рисковал, показав недюжинную волю к сохранению человеческого облика. Про твои проделки с мутагеном давно догадался, — довольно хмыкнул он, убирая из голоса эмоциональный нажим. — С большой вероятностью ты владеешь документацией проекта «Стикс» по превращению человека в мага и повелителя аномалий. Его начало тянется в те времена, о которых я тебе раньше говорил. Пробей пароль таким образом: первая и последняя буква «С» в слове «Стикс» латинские, остальные русские. Первая заглавная. А дальше... короче — не стану тебя отговаривать или переубеждать. Бесполезно! Просто ещё раз подумай, кем ты хочешь остаться. Стоит только встать на путь истинного адепта — свернуть уже не выйдет.
Надо ли говорить, что пароль действительно подошел? Файл открылся, а там... к слову — моя обретённая практическим способом способность «успокоения аномалий» оказалась весьма близка к предлагаемым в проекте «Стикс» отдельным упражнениям. Чтобы «повелевать» аномалиями, сначала требуется обрести с ними близкое родство. Породниться с ними, соответственно подготовив организм и подобрав душевный настрой. Для первого служат особые препараты, созданные на основе каких-то артефактов, а для второго — «молитвы Монолиту» и сами аномалии внутри которых требуется «молиться». Без тех «молитв» препараты гарантированно убивают принявшего их внутрь дурака. Требуется «познать» и породниться с каждым типом аномалий, однако повелевать удастся только одним или двумя вариантами — судя по тому, что я вычитал. Прежде чем приступить к практике, долго пересчитывал «молитвы» выделяя из них истинный смысл, ритм и настрой, выкидывая всё лишнее и особенно чепуху про «непостижимую мудрость небесного камня», которой якобы пропитана буквально каждая мельчайшая частица в Зоне. Неделя у меня ушла на перевод только одной «молитвы» к гравитационным аномалиям, благо личного общения с ними у меня хватало, хоть в описании они числились самыми сложными и ставились в конец практики. По сути, для всех гравитационок «молитва» была совершенно одинаковой, различаясь только начальным участком, требовавшимся для первичного «успокоения» аномалии. Для различных термических и химических аномалий уже требовались сильно различавшиеся ритмы по всему протяжению физического и энергетического контакта. Но там ритмы казались мне более простыми.
И вот настал день первого эксперимента. Введя себе в вену содержимое соответствующего номерного шприца, я привычно «успокоил» самую сильную «воронку» на поле и нагло умостился прямо в её центре, «правильно» вибрируя сначала одним голосом, а затем и всем телом. В какой-то момент я вдруг ощутил, как аномалия слилась со мной, я буквально стал её составной частью. Это и был один из ключевых моментов описанной процедуры, ибо дальше требовалось суметь правильно растождествиться. Провал попытки означал неизбежную гибель. В ход пошла другая изменённая «молитва», иной ритм, медленно вытеснявший аномалию из тела и души. Сказать — было тяжело — значит сильно приуменьшить. В какой-то момент я едва удержал концентрацию, едва выдержал нужный ритм. Когда действие особого препарата закончилось, и я благополучно покинул поле аномалий, то ощутил подозрительную лёгкость. Ощупав себя, обнаружил полнейшее отсутствие с большим трудом накопленных подкожных жировых запасов. Лицо наверняка опять осунулось, а глаза впали. Однако теперь я реально ощутил присутствие породнившейся со мной аномалии на достаточном отдалении вместе с возможностью зачерпнуть из неё силу, направив её в нужную мне точку. Первый практический эксперимент окончился относительно удачно. И так требовалось повторить с каждым типом аномалий, дабы закрепить полученный результат. Что же, впереди ещё много времени, и тьма должна мне только помочь.
— Это того стоило? — Мрачно поинтересовалась Лариса, встретив меня на кухне, куда я грубо вломился с большим желанием проглотить разом половину содержимого холодильника.
Она изрядно перенервничала, хотя я строго-настрого приказал ей ментально «смотреть» в какую-либо иную сторону, кроме меня. Знал же, переколбасит «молитва» всё нутро до потери психической адекватности. Я-то хорошо подготовился к этому, а вот она нет. Только меня кто бы ещё послушал. Укрылась, как только смогла и подглядывала втихаря. Теперь вот выплёскивает на меня пережитое. Вместо ответа, я решил немного похулиганить, сосредоточился на внутреннем источнике энергии аномалий, поднял со стола телекинезом в воздух пустой стакан в алюминиевом подстаканнике, короткий гравитационный импульс в мгновение превратил полезный предмет в шарик горячего расплава из стекла и металла. Короткий импульс неожиданно оказался слишком мощным, разом стряхнув с ближайших полок и со стола предметы и посуду. Брызнули осколки, зазвенела разбитая посуда, забренчали по кафельному полу ложки и вилки. Лариса испуганно отшатнулась в дверной проём, ибо импульс легонько прихватил и её. Я и сам обалдел от разом устроенного на кухне бардака, уставившись на него потерянным взором. Концентрация пропала. Созданный мною шарик упал на кафельный пол, разбрызгиваясь по нему множеством горячих капель. Что-то сразу загорелось, задымилось, наконец-то выводя меня из ступора.
— Как-то так... — виновато заметил я, давя сапогом последний очаг возгорания.
Лариса подхватила из коридора маленький огнетушитель, успев вовремя удержаться от большого желания окатить пеной меня с ног до головы. За всё «хорошее», так сказать.
— Следующий раз демонстрируй свои силы на улице, — сердито заявила она, отбросив в сторону огнетушитель и картинно уперев руки в боки.
— Про глупые и несвоевременные вопросы я тебе раньше уже говорил... — я тоже могу пойти на принцип. — Предупреждал же о возможных последствиях излишнего любопытства, — попытался чуток пристыдить её.
— Да если бы не я...! — Лариса набрала в грудь воздуха с желанием высказать мне много разных слов, но сдулась, опустив тяжелый взгляд к полу.
— Рассказывай, раз уж опять вмешалась, — сделал шаг к ней, аккуратно хватая за локоток и направляя в сторону спальни.
ebooksa