– Не думаю, чтобы в словах моих заключался подобный смысл.
– В таком случае в них не было никакого смысла.
После этих слов наступило молчание, во время которого доктор Крофтс встал с намерением удалиться.
– Вы меня ужасно разбранили, – сказал он с легкой улыбкою. – Впрочем я того заслуживаю за вмешательство…
– Нет, вовсе не за вмешательство.
– За что бы там ни было, во всяком случае, вы должны простить меня перед отъездом.
– Я вас не прощу до тех пор, пока вы не раскаетесь в ваших грехах и дурных помышлениях. Вы скоро сделаетесь таким же злым, как доктор Гроффен.
– Неужели?
– Но все же я прощаю вас, вы самый великодушный человек в мире.
– Ну да, конечно. Итак, прощайте!
– Однако, доктор Крофтс, вы не должны полагать, что другие не менее вас преданы земным благам. Вы, кажется, не очень хлопочете о деньгах…
– Напротив, очень хлопочу о них.
– Если бы это была правда, то вы не стали бы ездить сюда даром каждый день.
– Деньги меня весьма интересуют. Я некогда был очень несчастлив, за неимением случаев нажить деньги. Деньги – лучший друг человека.
– О, доктор Крофтс!
– Лучший друг, какого только может приобрести человек, разумеется, приобретая честным образом. Женщина едва ли в состоянии представить себе всю горесть, которую испытывает мужчина от недостатка подобного друга.
– Конечно, всякому приятно приобретать деньги честным трудом, чтобы иметь возможность жить приличным образом, а для вас это совершенно возможно.
– Ну, это зависит от понятия человека о приличии.
– Что до меня, то мои понятия об этом всегда были скромны, я всегда как-то приспособлялась в жизни к свиному хлевушку, разумеется, чистенькому хлевушку, с чистенькой, свежей соломкой для постилки. Мне кажется, что, сделав из меня леди, сделали большую ошибку. Право, так.
– А по-моему, далеко не так, – сказал Крофтс.