Домик в Оллингтоне

– Я знаю, что Белл ничего подобного не делала.

– Нет, делала. Она сказала Бернарду, что не любила его и не могла его любить, мало того, что она не хочет даже и думать об этом. Мэри, это факт, который я называю упрямством. Я не хочу принуждать ее, не хочу, чтобы и вы принуждали, но есть одно обстоятельство, которое для нее будет очень хорошо, – вы должны допустить это. Нам всем известно, что она в превосходных отношениях с Бернардом. Поэтому можно полагать, что они не будут ссориться и ненавидеть друг друга на всю жизнь. Она говорила, что очень любит его, что будет для него сестрой и другой вздор в этом роде.

– В этом я не вижу никакого вздора.

– Вздор, вздор, особливо при таком случае. Если мужчина просит девушку выйти за него замуж, ей нечего говорить, что она будет для него сестрой. Я считаю это за чистейший вздор. Если она поразмыслит о предложении как следует, то скоро научится любить его.

– Этот урок, если только нужно выучивать его, должен быть выучен без помощи учителя.

– Значит, вы вовсе не хотите помочь мне?

– По крайней мере, я не буду вам мешать. И сказать вам правду, я должна подумать об этом вопросе, прежде чем решусь говорить о нем с Белл. Судя по ее молчанию…

– Я думаю, она уже говорила с вами.

– Нет, мистер Дель. Если бы она приняла предложение Бернарда, то, без всякого сомнения, объявила бы мне. Если бы она намерена была принять его, то, вероятно, посоветовалась бы со мной. Если же она решилась отказать…

– Ей не следовало бы этого делать.

– Если она решилась отказать, то мне кажется весьма естественным, что она не говорила об этом. Вероятно, она думает, что Бернарду будет приятнее, если никто не узнает об этом.

– Вздор! Вам нужно время подумать об этом, потому теперь я больше ничего не скажу. Будь она моей дочерью, я бы не задумался объяснить ей то, что считал бы за лучшее для ее благополучия.

– Можете быть уверены, мистер Дель, что я сама забочусь о ее благополучии. Я скажу ей непременно о вашем к ней расположении и любви. Поверьте мне, что за это чувство я всегда буду питать к вам искреннее уважение.

В ответ на эти слова мистер Дель покачал головой, и что-то промямлил.

– А как вы сами-то, желаете их брака? – спросил он.

– Даже очень желаю, – сказала мистрис Дель. – Я всегда любила Бернарда и уверена, что дочь моя была бы с ним счастлива. Но в деле подобного рода, вы сами знаете, моя любовь или нелюбовь ни к чему не поведут.

И они расстались, сквайр вышел в ту же дверь, вполовину довольный этим свиданием. Впрочем, это был человек, для которого и половинного удовольствия было достаточно. Он редко позволял себе надеяться, что люди охотно будут доставлять ему полное удовольствие. Мистрис Дель с самого приезда в Малый дом никогда не была для него источником утешения, по этому случаю он даже сожалел, что привез ее туда. Он был человек, настойчиво преследовавший свои цели, но без горячности, и ни под каким видом не ожидая, что у него все будет делаться гладко.

Он решил в своем уме, что племянник его и племянница должны быть соединены вместе брачными узами, и если бы ему не удалось исполнить этого, то такая неудача послужила бы отравой для всей его последующей жизни, не в натуре также было этого человека сердиться или браниться при встрече сопротивления. Он сказал мистрис Дель, что любит Белл как родную дочь. Действительно, он так и любил ее, хотя в разговорах с ней редко оказывал ей особенное внимание и никогда особенной нежности. Теперь же он любил ее меньше, потому что она действовала наперекор его желаниям. Он был постоянный, положительный человек, действовавший скорее настойчиво, чем рассудительно, более грубый в словах, чем в мнениях, с более теплым сердцем, чем полагали другие или чем знал он сам, за всем тем он был человек, который, однажды пожелав иметь какую-нибудь вещь, не оставит этого желания на всю свою жизнь.

Мистрис Дель, оставшись одна, начала разбирать этот вопрос с большею подробностью, чем вместе со сквайром. Не будет ли этот брак для них всех счастливейшим семейным событием? Ее дочь не имела никакого состояния, а тут для нее приготовлен будет всякий комфорт, какой только может доставить богатство. Она будет принята в дом дяди не как бедная, бесприданная невеста, которую бы Бернард мог взять за себя, но как жена, выбор которой одобрили бы все друзья Бернарда. И потом, относительно самой мистрис Дель, в таком браке решительно бы все восхищало ее. Он осуществил бы все мечты ее о будущем счастье.

Но, как она снова и снова говорила себе, все это не разрешает вопроса. Решить его должна была сама Белл, и только она одна. С идеей о любви соединялось в ее понятиях что-то священное. Она стала бы считать свою дочь отверженною, если бы та вышла замуж без всякой любви, если бы она не любила своего мужа, как Лили любила Кросби, – всем сердцем, всею силою своей души.