Дети Капища

В прошлой жизни Валерий Васильевич Бузькин был военным. И не просто военным, а командиром отряда специального назначения. И не банальным спецназовцем, а…

В общем, биография у господина Бузькина, несмотря на смешную фамилию, была несмешной, вполне заслуживающей уважительного внимания, только ознакомиться с ней подробней у Михаила никак не получалось. Сам Васильевич о себе рассказывать не любил, отделывался шутками да туманными намеками. Но птицу было видно по полету…

– Зер гут! – сказал он, закуривая. – Спасибо, Миша. Как с паспортом закончишь – проверь билеты. Они в конверте. Обратный – с открытой датой.

– А во втором конверте? – спросил Сергеев.

Второй конверт был синего цвета и без прозрачного пластикового окошечка.

– Там карточки. Три карточки – «виза», «мастер» и «амекс». Распишись там, сзади.

Он проследил, как Сергеев ставит подписи на кредитках, и добавил:

– Ты знаешь, а я рад…

– И я рад, – отозвался Сергеев, – только не знаю, чему радуюсь. Я, знаешь ли, человек к заграничным командировкам привычный…

Бузькин хмыкнул саркастически и пояснил, разглядывая Михаила через пелену табачного дыма:

– Я рад тому, что у меня появился коллега, на которого я могу положиться. Это как? Повод для радости?

– Наверное. Ты не обижайся, Валерий Васильевич… Лично к тебе это не относится никак. Просто мне ехать хочется, как умереть…

– Тьфу-тьфу-тьфу! – Бузькин, как любой человек, ходивший под смертью множество раз, такие упоминания о костлявой не любил чрезвычайно. Вот и сейчас он трижды сплюнул через левое плечо и торопливо постучал по деревянному сиденью табурета. – Типун тебе на язык, Михаил Владимирович! Ну чего ты непотребности говоришь? Судьбу испытывать решил?

– Перестань, Васильевич, – сказал Сергеев, пожимая плечами. – Я не на войну еду. Что ж ты суеверный такой?

– Знаешь, я в жизни насмотрелся, – обиделся Бузькин на «суеверного». – Разной крутизны люди встречались. Только шутить на эти темы – себе дороже. Не зови, чтобы потом обидно не было.

– А что, – спросил Михаил, – если не звать, то и не придет никогда? Так, что ли?

Он вообще-то понимал, что Васильевич прав. Не принято было «каркать», особенно накануне совершенно непонятной поездки, которая, только по мнению Блинова, почему-то была прогулочной. По мнению же самого Сергеева, цель и исход ее были смутны, а вот мнение Бузькина о предстоящем путешествии, похоже, было самое что ни на есть отрицательное.

Не был Валерий Васильевич пуглив. Был он опытен, а опыт и трусость – это «две большие разницы». И не считал Васильевич сергеевскую поездку променадом, никак не считал.

– Дело, конечно, твое, – протянул Васильевич, сбрасывая пепел в пепельницу несколько резче, чем предполагалось по ситуации, – я тебе не указ. Ты у нас мальчик взрослый…

– Да, ладно, коллега, – сказал Сергеев примирительным тоном, – и спорить-то не о чем… Ты прав. Извини.