– Во-первых, я ее едва-едва нащупал, – сказал доктор извиняющимся тоном. – А во-вторых, мне страшно подумать, что будет, если она в моей голове оформится до конца. Это будет самый жуткий инструмент порабощения за всю историю человечества. Страшнее легендарного психотронного оружия.
– У вероятного противника эта методика есть, – заметил Гош.
– Была, – поправил Сан Сеич. – Я думаю, что у вероятного противника неприятности покруче наших.
– Судя по газетам, они жили во сто крат более сыто. А газеты за годы перестройки научились не врать про заграницу.
– Это неважно, как они жили, – невесело усмехнулся Сан Сеич. – Мне трудно придумать страну, более приспособленную к выживанию в нынешних условиях, чем Россия. Средний американец, европеец, японец – раб высоких технологий. Без них он просто обречен.
– Ближний Восток, – напомнил Гош.
– Сомневаюсь. Мы сильнее всех.
– Ага… Мы сильные, мы русские, мы победим.
– Без сомнения.
– Это цитата, – сказал Гош с плохо скрываемым отвращением. – Патриотический стиль девятьсот четырнадцатого года. Проклятье, док, ну где у пострадавших кнопка, а? Сильно повышенная внушаемость? Почему тогда они меня не слушаются, прирожденного лидера? Дайте же ключ!
– Регуляторы, в седло, – напомнил Сан Сеич. – Тебя слушаются. Ты просто сам не хочешь заметить, как.
– Я убеждал «тупых». Упрашивал. Давил на них. Стрелял в них. Без толку.
– Регуляторы, в седло, – повторил Сан Сеич. – Кто такие?..
– Не скажу, – отрезал Гош, сплюнул под ноги, круто повернулся и ушел в дом.
– …и насколько я смог понять, жизнь как раз начала более или менее налаживаться, – закончил Гош. – Только вы учтите, парни, я за что купил, за то и продаю. Газеты. Обидно – я сделал неплохой конспект, целую тетрадищу исписал на девяносто шесть листов. Новейший Завет получился, мягко говоря. Всемирная история последних лет человечества. И тоже впустую. Когда «тупые» меня в лесу зажали, сами понимаете, было не до барахла. Спасибо хоть автомат с собой уволок.
– Надо же – безработица! – высказался Цыган. – Демонстрации протеста…
– Танки в городе, – напомнил Костя. – Хорошо зажили, ничего не скажешь. И сколько эта бодяга продолжалась?
– По моим прикидкам, лет пятнадцать. Мои воспоминания четко застопорились на восемьдесят седьмом году. А сейчас на дворе приблизительно две тысячи первый. Или второй.
– Значит, нам где-то около тридцати, – резюмировал Цыган. – Обидно. Полжизни коту под хвост. Знаешь, Гоша, я тебе поначалу завидовал, а теперь прямо и не знаю. Есть такое ощущение, что я гор-раздо счастливее тебя. Извини, конечно…
– А есть некоторые гораздо счастливее нас, – подал голос Белый.
ebooksa