Каратель

– Скотч где? Есть скотч?

– Дмитар, сходи, скотч глянь. И этого засоню давай подымай, пусть помогает!

– Давай, подержу пока. Слышь, Агим, давай ему руки за спинку. Да срежь ты эту хреновину… Во…

Давай, перехватываю. Че-то ворочается, сучонок… Э, а ну сиди норма…

Агим не успел понять, что произошло – глаза склонившегося над пленным Туртко вдруг остановились и стали какими-то не такими, а изо рта выплеснулась темная жижа… Блюет, что ли? – изумился выходке командира албанец, но тут же как-то забыл о своем изумлении – в солнечное сплетение что-то больно уперлось, видимо, на плече местного торчала какая-то то ли пряжка, то ли что-то еще, и внутри стало как-то очень необычно – тело словно потеряло вес и едва касалось пола подошвами. Попытавшись отодвинуться, Агим успел заметить лишь смазанное движение – пленный почему-то вставал… «Как это…» – снова начал было удивляться Агим, но продолжить не успел – Ахмет резко провернул широкое лезвие кухаря, и сознание албанца угасло, оставив под столом стучащее ногами тело.

Скользнув в приоткрытую дверь спальника, Ахмет, не прерывая движения, подбежал на цырлах к копошащемуся в картонной коробке бойцу и с обеих рук вбил кухаря в склоненный затылок. Неясно хрупнуло, и боец кулем ткнулся в короб, не издав ни звука. Придержав тело, Ахмет враскачку выдернул кухаря, устроил бойца к стойке нар и аккуратно перетек к спящему, умудрившемуся проспать собственную смерть. Прикончив его прямо через одеяло, выскочил в караулку и прислушался: нет кипеша? Нет. Сунув кухаря обратно в картонные ножны, Ахмет выкинул обойму из подобранного глока, вставил и дослал… Так. Теперь наверх или этого…

Тело Райерсона сразу почувствовало неладное. Однако для сообщений с другими людьми хозяину требовалось сознание, и тело безропотно уступало, пока было в силах.

Поняв, что с отвесившим губу иринисом что-то не так – и здорово не так, Райерсон наконец прислушался к внутреннему голосу и обомлел. Да. «Здорово не так» – это сказано очень мягко. Успеть. Этот местный, похоже, чуть было не сумел нас всех провести. Успеть. Срочно наверх – может, они уже окружают пост. Нет, как все-таки нагло-то, а… Тело еще пыталось сообщить охваченному догадкой сознанию, что успевать уже некуда, что за дверью подозрительно тихо, а нормальный безопасный фон отсутствует уже довольно длительное время – значит, затвором щелкал Кто-то Чужой; но Райерсон уже тянул дверь на себя.

Вопрос «Наверх или этого» решился сам. Почувствовав приближение человека за дверью, Ахмет подтянулся к двери вплотную и приготовился бить.

Едва дверь раскрылась на удар, Ахмет одновременно с шагом вперед от души ткнул стволом в район рта появившегося силуэта.

В глазах майора полыхнуло, рот наполнился рассыпчатой жгучей болью, почти непереносимой, – но тело успело понять, что от него требуется, и мягко опустило себя, следуя за жестко тянущим вниз стволом сначала на колени, а потом на бок.

Дождавшись более-менее осмысленного взгляда, Ахмет вопросительно пошевелил во рту американца хрустящее обломками тягучее крошево – мол, все понял? Морщась и глотая бой, тело Райерсона дернуло головой – все.

– О’кей, – резиново ухмыльнулось одноглазое чудовище, втыкая ствол Райерсону под челюсть.

– По-русски можешь? – тихо спросило чудовище и тут же переформулировало: – Ты понимать рашен? Э… ду ю спик?

– Ы… – Ствол не давал челюсти двигаться, и Райерсон снова дернул головой, едва не ослепнув от жаркой волны боли в разможженном рту.

– Тогда пошли. Стенд ап… энд… о, валкинг.

Райерсон осторожно поднялся, неся поврежденную голову как снаряженную мину. Обшлепав упертого в стену караулки американца, чудовище извлекло содержимое карманов. Боясь пошевелиться, Райерсон слышал, как оно удовлетворенно хмыкало, щелкая затвором беретты:

– Oba-na, kakaya mashinka… I postreliat uzhe uspel. Krutoi tipa, da? James Bond?

Потом сзади послышался пластиковый скрип служебного удостоверения, и русский обозначил знание начатков английского:

– Marc Elvin Ryersohn. US Navy. Да ты у нас целый майор, смотри-ка. Породистый, значит… Че ж ты здесь забыл, моряк с печки бряк? Ладно, пошли.