Едва договорив, Хельмут снова уронил голову на сиденье и почти сразу захрапел. Я же тем временем уже прикидывал в уме, успеем ли мы добраться на другой конец Европы за те полтора-два дня, что отмерил нам незнакомец. По всему выходило, что успеем, даже если где-то придется задержаться или сбавить темп. Но, как выяснилось позже, незнакомца я слушал невнимательно и не учел одну очень важную вещь.
Глава 19. Ранняя ночь
Я знал Хельмута не больше суток, но готов был поспорить — давненько он так счастливо не улыбался. Казалось, что он вовсе отвык от подобных вещей, давно этого не делал, потому что столь радостное выражение на его лице выглядело очень странно. Но, как я уже сказал выше, довольная улыбка и искренний смех шли ему, превращая из ворчливого брюзги в доброго и отзывчивого дедушку. Такого, наверное, любили внуки, если они у Хельмута есть.
— Халкидики, Дмитрий, находятся на северо-востоке Греции. Ты что, в Греции не был?
— Был, давненько.
— На Крите?
— Ага.
— Ясно, — Хельмут махнул рукой. — Крит — совсем другая история. Халкидики находится недалеко от Салоников, прекрасное место. Это полуостров, впадающий в Эгейское море, венчающийся тремя впадающими в море «пальцами» — греки зовут их «ноги». Кассандра, Ситония и Афон. Нам нужна Кассандра, там, в средней части полуострова, и находится отель «Трезубец Посейдона». Я абсолютно уверен — мы ищем его.
— Трезубец Посейдона… Больше на бар похоже, — хмыкнул Бастиан, впервые с момента нашего знакомства улыбнувшись. — Древнегреческий.
— Раньше такие названия были в ходу, — развел руками Хельмут. — Сейчас, наверное, вывеска на отеле совсем другая, но не это важно. Важно то, что этот тип специально дал тебе такую подсказку, чтобы ты не смог понять ее смысл сам, в одиночку. Кумекаете, о чем я?
— Нет, — признался я. — Не совсем.
— А то, что мы никак не можем опоздать. Я не мог понять смысла подсказки раньше, чем понял его, ясно? А ты не мог рассказать мне об этом раньше, чем рассказал.
— Теперь вроде как уловил Вашу мысль, — мне действительно стало ясно. — Зомби убил нашего друга, но помог Вам подобрать ключ к тайне. Надо же, у судьбы точно имеется ирония.
— А ты сомневался?
Мы смолкли, а потом как-то незаметно разбрелись по сторонам, и каждый занялся своим делом. Я обвел взглядом безразмерный Ашан, где мы сделали привал, поняв, что никто не идет за нами по следу и вряд ли сделает это. На всякий случай мы с ребятами постоянно подходили ко входу, посмотреть, не едет ли кто сюда — встретить было чем.
Парочки ворковали и зализывали раны, кучкуясь возле бывшей аптеки. Ее, как и весь магазин, крепко потрепали местные жители, спешно эвакуируясь из Бонна в неведомом направлении, но действовали они без должной хватки и мастерства, до бывалых мародеров им далеко. Можно сказать, что ошалевшие от кошмара немцы просто устроили повсюду кавардак, а унесли с собой не так уж много.
Я в одиночестве отправился поискать что-нибудь съестного. На душе скребли кошки — Леху мы потеряли просто по-дурацки, по глупости, по неосмотрительности. Можно ведь было догадаться, что этот жлоб неспроста по двери молотит и молчит, когда к нему обращаешься. Надо было валить сразу, через деревянное полотно, и идти себе всем вместе…
В магазине кроме нас никого не было — это мы мужским составом проверили первым делом, оружия теперь стало навалом, и в случае чего можно было палить во все, что движется и не нравится. Крысы не в счет. Они движутся и не нравятся нам, конечно, но и юркости этим тваренышам не занимать. Мы застали трех таких за поеданием какой-то бесформенной гадости на полу. Поняв, что обнаружены, грызуны с такой прытью кинулись по сторонам, что мы даже не успели вскинуть пистолеты. Хорошо, что крысы сбежали и затаились, но плохо, что они могли все вокруг облапать и поделиться с нами какой-нибудь инфекцией. Нам оставалось лишь тешить себя мыслью, что крыс было всего три штуки, и что они не заразные.
Основой арсенала стали пистолеты — только Хельмут вновь взялся за карабин, да Виктор где-то раздобыл двустволку с вертикальным расположением стволов, из-за своей громоздкости похожую на средневековую ручницу или пищаль. Впрочем, и сам Виктор был хлопцем немаленьким, так что кесарю — кесарево.
Единственной девушкой, не пострадавшей (не успевшей пострадать), оказалась как раз подруга Виктора, Беатрис. Но и на ней не было лица — она видела, что вытворяли с Керстин и слышала, через что прошла наша бедная Машка. Наверное, к какой-то степени они ощущала себя виноватой. Человеку всегда не по себе, когда рядом кто-то мучается, а ты не можешь разделить с ним его боль.
ebooksa