Феномен

Матлаков замолчал, а потом, будто размороженный, выкрикнул:

— Нет! И нет, и нет. Я не приближусь к нему и на километр. Одумайтесь, это не игрушка и никакой пользы не принесет. Его нужно уничтожить. Сегодня же.

— Пострадали сотни людей, десятки погибших. Эта угроза, о которой нам не было известно ранее. Чтобы предупредить ее возникновение в дальнейшем мы должны знать ее природу. Научиться противостоять.

— Вы не представляете, с чем имеете дело. Эту угрозу не побороть.

— Именно поэтому мы и хотим привлечь человека, который сталкивался с ней. Вы же геофизик. Эта работу никто не сделает лучше.

— Марис сделает. Обратитесь к нему, он об этом мечтал всю жизнь. А я же просто псих и лжец, — Матлаков потянулся к дверной ручке.

— Постойте, — Певчий потянулся к его руке, но остановился за мгновение до прикосновения. — Тот человек организовал это страшное преступление. Он знал о последствиях и пошел на это осознанно. Рано или поздно он будет найден, но место его не в лаборатории, а в тюрьме. Его ошибки уже не исправить. Я знаю о вашем прошлом, о репутации. Это шанс все исправить, послужить стране, восстановить доброе имя. Ваши советы и опыт бесценны для наших ученых.

— Я боюсь, что не смогу.

— Я уверяю, что будут приняты все меры предосторожности, выделено должное финансирование, привлечены лучшие специалисты.

— Я согласен с Игорем Федоровичем, — сухо поддержал Максимов.

Матлаков заметил в кармане заднего сидения упаковку влажных салфеток. Выдернув несколько штук, он судорожно вытер лицо и руки.

— Боже мой. Я сам иду навстречу тому, от чего бежал всю жизнь.

— Вы делаете верный выбор, — Певчий убрал телефон. — Вас отвезут на место и проинструктируют.

Матлаков кивнул. Охранник сопроводил его в другую машину.

— А мне что делать?

Певчий поджал губы, словно и забыл о существовании Максимова.

— Включи телефон, езжай домой и сиди. Я отменил перехват, но разруливать все будешь сам.

Сверкая ярко-красными огнями, автомобили влились в общую массу вереницы следующего в столицу транспорта.

Максимов шваркал, отяжелевшими от воды, туфлями к автобусной остановке. То и дело он наступал в лужи, или нарочно проходил мимо, чтобы автомобили его обрызгали. Им одолело чувство жалости к самому себе, хотелось подвергаться еще большему унижению, наблюдать со стороны как жизнь сбрасывает на него новые и новые испытания, не посильной ношей прижимающие к земле.

Больше нет сил сопротивляться.