— Своих? — Спецов взглянул на Муна. — Олег Кимыч, у тебя что, дети есть?
Спросил с таким искренним удивлением, что вызвал смех у всех. Мун хмыкнул, сдерживая улыбку:
— А что, Спецов, нельзя?
— Да как-то не думал,… — Матвей не засмущался, — ты же никогда о семье не говорил.
Олег вздохнул, глядя на радостное лицо Спецова:
— Да… подумал, что не стоит рассказывать.
Это было негласным правилом. Общим для всех. Людей, не затронутых потерей родных, почти не осталось. И лишний раз показать фотографию ребёнка или жены тем, кто всех своих потерял…
— Анна Викторовна, вы вот сто процентов знали, — Матвей не повесил молчания. — Полковник Мун у нас оказывается отец.
— Трижды, — засмеялась Лазарева.
— Чего? — тут даже Паша отреагировал.
— Трое сыновей у него. Олег, младшему сколько?
— Пять, — ответил Мун. — Старшему семнадцать.
— Показывай фото. Есть ведь, — потребовал Матвей.
— Да что ты пристал… — пробурчал Олег, но в карман всё-таки полез. Вынул довольно большую фотографию, сложенную в несколько раз, развернул, протянул Спецову.
Тот взял, взглянул, засмеялся:
— О, Олег Кимыч, все на тебя похожи!
На фото запечатлелось большое счастливое семейство. Сам Мун, собрав руками в охапку трёх мальчишек, и жена — красивая светловолосая женщина, обнявшая его сзади, прижавшись щекой к щеке. Похоже, фотографировал кто-то из родных на семейном празднике. На заднем фоне выглядывал дымящийся мангал и чья-то рука поймалась в кадр на взмахе картонкой над шампурами.
Мун следил за выражением лица Матвея. Анна поняла почему. Братья Спецовы остались одни в первый же день высадки Альфа-особей. Третьяков потерял своих в течение первого месяца войны. И он тоже никому не сказал, что был женат. Только Анна и Олег знали. Им, как старшим командирам, передали личные дела всех, кто работал в улье.
Паша с улыбкой разглядывал фото. Матвей, держа его в своей руке, показывал ему:
— Смотри, смотри: четыре китайца… жарят шашлыки.