– Десятник! Проверь как бойцы бегают – дай им кросс километров в десять. Потом обед от пуза и отдых. За обедом расспроси рогатого по нашей обычной схеме.
– Команданте. – с предельным уважением робко пробасил бычара. – Я… я не из ваших. Просто за компанию приседал и отжимался.
– Ты не из наших. – не оборачиваясь, бросил я, и по моему голосу минос понял, что я об этом знал с самого начала. – Ответишь на все вопросы.
– Конечно! А потом к себе… в лабиринт и…
На этот раз я обернулся. И на этот раз в моей широкой усмешке не было ничего доброго. Я медленно покачал головой, удерживая тарелку с рагу на весу:
– Нет, рогатый. Потом ты под навес ко всем. Твоего храма… больше нет. В жопу рогатых хранителей, что не делают ничего, но при этом получают огромный паек. Хочешь трахать жриц – трахай. Хочешь изображать собой могучего мычащего быка – вперед. Но отсидеться в тенечке я тебе не дам, минос. Будешь пахать на огороде, растаскивать обломки, валить деревья – наравне со всеми! Понял меня?!
– Да… Я понял. – перед тем как ответить минос тоже глянул на лежащие у стеночки трупы. – Я все понял… команданте.
– Это всех касается! – выставленной ложкой я обвел столы и заполненные здешними туземцами лавки. – Больше никаких привилегий за просто так! Это и сраных жриц касается! Сняли с себя белые одежды – и вперед, на грядки! Фрукты миносу носить и ляжки перед ним раздвигать – ни хера не работа! В коридорах храма пыль подметать и цветочки у системного глаза поливать – ни хера не работа! Вы теперь как все остальные! И задания у вас будут как у всех! И ведь мне даже не придется подгонять вас – за меня это сделают те, кто и до этого пахал как вол!
На этот раз за столами, где недавно царило молчаливое напряжение, появились улыбки – откровенные и не сулящие ничего хорошего тем, кто прежде жрал от пуза, но ни хрена не делал. Да. Эти работяги со вздутыми локтями и коленями, с жилистыми руками, черные от загара и усилий, не позволят сраным белоручкам избежать работы.
Убедившись, что ни одна из ленивых тварей не посмела ничего возразить, я развернулся и снова потопал к дальней стороне стола, где и уселся рядом с мужиком, что успел съежиться и нахлобучить на макушку соломенную шляпу, постаравшись превратиться в гриб-поганку.
– Шляпу снял. – велел я.
– За столом некультурно. – тихо произнес тот, стягивая шляпу и убирая ее на лавку. – Доброго дня, команданте Оди.
– Как я и думал. – усмехнулся я. – Мало говоришь, никем не замечаем, зато очень многое подмечаешь и запоминаешь.
– Я… я просто пеон, сеньор. Я просто копаю землю. Делаю то, что говорит Матушка.
– Ага. – кивнул я, медленно скользя взглядом по его почти черному лицу с белеющими уродливыми рубцами. – Твое лицо испахали когтями. А голова…
– Медведь. – спокойно ответил доходяга. – Черный небольшой медведь. Дивинус, что сошел с ума. Сначала он содрал мне волосы, а затем попробовал натянуть лицо на макушку.
– Медведи часто стараются добраться до лица и глаз. – кивнул я. – Дивинусы же умнее – наверняка понимают, что первым делом таких, как мы, надо лишить зрения.
– Да… Этот понимал… но не спешил… ему… ему нравилось терзать меня. Нравилось издеваться надо мной…
– Медведю нравилось издеваться над жертвой? – задумчиво повторил я. – Хм…
– Нет зверя хуже дивинуса – ведь он совсем как человек…