Через мгновение ее уже обнимал и прижимал к себе прохладный и пахнувший дождем Павел Андреевич.
– Осторожно, вы же раздавите цветы.
На этот раз в его руке был пышный букетик… ландышей. «Осенью – ландыши? Это противоестественно».
Он смотрел на Юлю влюбленными глазами, но, однако, укоризненно качал головой:
– Почему ты так долго не открывала?
– Я не могла… Я принимала душ… А до этого спала. Я устала. Я, наверное, не смогу поехать с вами за город или куда-то еще…
Она провела Ломова в гостиную и предложила сесть в кресло.
– Скажите, – говорила она, нервничая и дрожа всем телом, – вы не обидитесь, если я покину вас минут на десять? Поверьте, это очень важно. А потом я целый вечер буду в вашем распоряжении.
– Это как-то связано с вашей сумасшедшей работой?
– Почти, – уклончиво ответила она. – Так я выйду на минутку?
– Бога ради.
Юля кинулась в прихожую, но там уже никого не было. Тогда она открыла дверь, но стоило ей сделать пару шагов, как ей пришлось зажать ладонью рот, чтобы не закричать…
Прямо возле ее двери, на холодном бетонном полу лестничной площадки лежала Лора. Тело ее приняло форму буквы S, руки раскинуты, ноги согнуты в коленях, волосы разметались. На виске зияла рана, аккуратная, какая бывает при выстреле в упор с характерным отпечатком дульного среза.
Юля не верила своим глазам. Вот только крови было меньше, чем ТАМ, в квартире Садовниковых.
Теперь главное заключалось в том, чтобы взять себя в руки, вернуться в квартиру и позвонить Крымову, Шубину или Наде. Что она и сделала, позвонив сразу всем. Но в агентстве уже никого не было. Надин домашний телефон молчал, так же, как шубинский и крымовский. Длинные гудки убивали своим равнодушием.
Перед тем как звонить в милицию, Юля решила снова выйти в подъезд и удостовериться, что Лора Садовникова действительно лежит здесь, за дверью, с простреленной головой.
Она медленно открыла дверь, показавшуюся невыносимо тяжелой, и испустила тихий вскрик-всхлип, когда обнаружила, что никакой Лоры на лестничной площадке уже нет… И ни капельки крови. Ничего. Разве что запах духов…
Она вернулась к Ломову белая, как покойница. Села в кресло напротив него и закрыла глаза. Она боялась, что стоит ей сейчас открыть глаза, как исчезнет и он. И кому же тогда она будет говорить «спасибо» за оригинальный утренний торт?
Но он не исчез. Когда она открыла глаза, он внимательнейшим образом рассматривал ее, пытаясь, очевидно, понять, что же с ней все-таки происходит.
– Вы извините меня, но мне действительно нездоровится.
ebooksa