– У меня, конечно… Это я хорошо помню…
– Тогда ответь, как же могло случиться, что в квартире Садовниковых обнаружены не только отпечатки ее пальчиков, волосы и следы ее обуви, но и… платье… Да что там платье… и трусики со следами спермы покойного Садовникова.
Она все же сказала это. Но сладости от своей мести не ощутила. Наоборот – ее охватило какое-то неприятное чувство гадливости.
– Она была со мной… – Крымов сжал кулак и осторожно поставил его рядом со своей тарелкой, едва сдерживаясь, наверно, чтобы не разнести к чертям собачьим весь стол…
– Но ведь я же звонила тебе в ту ночь, и ты сказал мне, что один…
– Мало ли что я тебе говорил! – зло гаркнул он, откидываясь на спинку стула. – Этого не может быть… Да, было такое, что я проснулся, а ее нет, но я подумал, что она… ушла в туалет, например, или попить воды…
– Ты не искал ее тогда?
– Зачем? Я перевернулся на другой бок и спокойно уснул…
– А утром? Рано утром? – Юля имела в виду шесть утра, время, когда она начала следить за подъездом дома, где жили Садовниковы, и увидела прогуливающуюся с коккер-спаниелем девушку в розовом платье.
– Рано утром она бегала куда-то за молоком, но потом вернулась, а что?
– Она принесла молоко?
– Нет, сказала, что опоздала.
– А что у нее было на голове, не помнишь?
– Помню. У нее есть такая узкая косынка, которой она стягивает волосы на затылке, когда они ей мешают… Но при чем здесь ее голова и косынка? Она что, уже успела кого-нибудь удушить ею?
– А что было надето на ней, тоже помнишь?
– Помню, конечно… Платье, такое открытое, легкое, розового цвета…
Юля достала из сумочки поясок от розового сарафана.
– Такое было платье?
Он взял пояс в руки и внимательно посмотрел на Юлю:
– Откуда это у тебя?