Роспись по телу

– Тогда сделаешь вид, что и сама удивлена не меньше его моим побегом. Ты – ничего не знаешь, понятно? И еще. Тебе необходимо связаться с Рейс: постарайся уговорить ее поехать с тобой в какой-нибудь пансионат. Вам надо затаиться. Номер моего сотового и агентства у вас есть. Звоните мне, если что. А мне пора. Честное слово, пора. Ой, чуть не забыла, кажется, у тебя есть телефон Белоконь?

– Хочешь ей позвонить?

– Да, я позвоню ей из аэропорта и прикажу на время уехать из города. Это даже хорошо, что ее муж в курсе, он ей и поможет. Тогда Харыбин никогда не узнает о Кате Уткиной… Вот и все, подружка.

Юля поцеловала Гел.

– Вызывай такси, а я пока быстро соберусь.

Когда Шубин вышел из комнаты, чтобы узнать, что стряслось и куда делись девушки, Земцовой в квартире уже не было. С небольшой дорожной сумкой, одетая в джинсы и свитер, она стояла внизу, возле подъезда, и поджидала такси. Она была твердо уверена, что поступает правильно. И уж теперь нисколько не сомневалась в том, что главной целью тех, кто стремился сейчас завладеть вкладами Бахраха, был Дмитрий. Бахрах-младший.

43. Синие камни

После ухода Гел Женя Рейс потеряла всякий покой. Теперь ей все в ее возлюбленном стало казаться подозрительным. Особенно его имя. Почему он не поправил ее в первый раз, когда она назвала его вместо Валерий Валентином? Посчитал, что это несвоевременно, что в постели имена вообще не играют никакой роли? Но это же смешно! А разве не смешно выглядит теперь она в его глазах? Тоже мне невеста, которая не знает имени своего жениха. Но, с другой стороны, ведь он же сам первый показал ей свой паспорт, и ей должно быть вдвойне стыдно за то, что она еще тогда не обратила внимания на его имя и фамилию. Ведь он-то от нее ничего, выходит, не скрывал. Она вдруг вспомнила его слова: «А что касается моего имени, то здесь и вовсе вышло недоразумение… Я с самого начала представился тебе Валерой. Но ты, вероятно, не расслышала и стала называть меня Валентином. Ну а если хорошенько припомнить все, то мы друг друга по имени-то ни разу и не назвали…»

Стыд обжигал Рейс, и это был стыд любви. Любовь – болезнь? Любовь – наваждение? Гел еще сказала тогда: «Околдовал он тебя, что ли?!» Да, околдовал. Он парализовал ее волю и сознание. Причем она поддалась ему добровольно, ей нравился этот паралич, это колдовство, это рабство.

Женя, уже на следующий день после визита Гел, оставшись одна, стала снова анализировать поведение своего жениха. Чуть ли не в первый день их знакомства, когда нервы ее были на пределе, она кое-что рассказала ему о себе. И даже не кое-что, а самое главное, то, что ее собираются убить. Но эти слова почему-то не произвели на него должного впечатления. Он лишь обнял ее, успокоил и безропотно отвез в «Черную лангусту», туда, где у нее была назначена встреча с Земцовой. Но разве это естественное поведение для мужчины, влюбленного в женщину? Разве не естественнее было бы выяснить все подробности ее жизни, чтобы определить степень угрозы? Однако Валера воспринял это довольно спокойно, как человек, привыкший к фантазиям своей подруги и смотрящий на все ее страхи и подозрения сквозь пальцы. Разве это не странно? А это желание жениться на ней? Ведь они почти не знакомы.

Но все эти мысли посещали Женю, лишь когда она оставалась одна. Но едва в передней слышались характерные звуки отпираемых замков, сердце ее подпрыгивало от счастья, и все страхи улетучивались при виде любимого лица и любимого голоса. Валера целовал ее в прихожей, после чего просил Женю разобрать пакеты с продуктами, среди которых ее непременно ожидал какой-нибудь сюрприз: то коробочка духов, то пакет с какой-нибудь красивой кофточкой или шалью, то просто жестяная банка с швейцарским горьким шоколадом. Нежные взгляды, которые бросал на нее Валера, не могли быть наигранными, его поцелуи, согревающие ее душу и тело, тоже воспринимались ею как искреннее выражение его чувств к ней, и только то немногое, что составляло тайну этого молодого мужчины и что изредка она прочитывала в его глазах, будоражило ее воображение и заставляло снова и снова вспоминать все то, что говорила ей о нем Гел, которая не доверяла ему и просила Женю быть предельно осторожной. Но почему? И она отвечала себе: да потому, что он тоже искал Гел в стрипбаре. И ему тоже кто-то принес письмо. Вот только непонятно, почему он открыто сказал об этом Гел. Неужели ему действительно нечего перед ними скрывать, и что сам факт того, что ему принесли это письмо, он воспринял с не меньшим удивлением, чем Гел и Рейс? Женя вся извелась, думая об этом и пытаясь, оставшись одна в квартире, найти хотя бы один след, ведущий в Саратов, к Бахраху или Роману Георгиевичу. Может быть, это будет какой-нибудь документ или фотография? Но все альбомы с фотографиями, которые Валера содержал в идеальном порядке, как и все, что находилось в его квартире, были посвящены его путешествиям.

Женя разогрела себе курицу, пообедала в полном одиночестве, после чего прилегла в кабинете Валерия на кожаном диване. Ее взгляд скользил по стенам, увешанным небольшими стильными репродукциями современных итальянских рисовальщиков и фотографиями в рамках. И вот, разглядывая их, ей показалось, что она видит знакомое лицо. С фотографического портрета на нее смотрело лицо молодой женщины, обрамленное волнистыми волосами. Улыбка, смеющиеся глаза, солнечные блики, падающие на плетеное кресло, ветви яблони или вишни. Снимок сделан в саду. На женщине платье в горошек. Ну конечно же, Женя уже видела этот снимок. Но вот где? Она закрыла глаза и попыталась теперь уже на память воспроизвести в своем сознании этот портрет. Женщина красивая, молодая. Да. Это та самая женщина, к которой успела приревновать Женя Рейс Михаила Семеновича. Этот портрет она видела в его кабинете.

Зазвонил телефон, Женя вздрогнула и взяла трубку. Это была Гел.

– Привет, подружка. Как дела?

– Гел, я только что увидела на стене в кабинете снимок. В точности такой, как в квартире Бахраха. Там изображена женщина в платье в горошек, очень красивая. Теперь мне тоже кажется, что Валера подошел ко мне в баре не случайно. Зачем я ему нужна?

– Я не могу сейчас тебе все объяснить, но твои опасения имеют под собой вполне реальную основу. Дело в том, что нам с тобой надо убираться из Москвы, и чем скорее, тем лучше. Прямо сейчас собирай вещи и приезжай ко мне. Это серьезно.

– Что, неужели Бахрах воскрес? Или Нодень снова сбежал?

– Нет, еще хуже. У нас мало времени. Бери фотографию этой женщины и приезжай ко мне. Я уже позвонила Ольге Белоконь – она тоже на время затаится. Ты можешь сейчас уйти?

– Могу, – тихо ответила Рейс, и на глазах ее выступили слезы. – Я все могу. Только ты жди меня до последнего, хорошо? Я в любом случае приду.

Женя отключила телефон и огляделась. Она так и не поняла, что с ней произошло и как она оказалась здесь. Как могла поверить первому встречному и переехать к нему домой. Ей стало жарко при мысли о том, что в дверях она столкнется с Валерой. Как она объяснит ему свое поведение? Очень просто. Скажет, что у нее неприятности и что ей надо немедленно встретиться с одним человеком. Затем она упрекнет его (и вполне справедливо) в том, что он был невнимателен к ней и не воспринял всерьез то, что она рассказала ему о себе. Что у нее на самом деле много проблем, которые она будет решать сама. Или с помощью своих друзей. Но уж никак не рассчитывая на поддержку Валеры.