Мальтийский апельсин

– И что же?

– Я выбежала из дома, побежала через сад, мимо того садового домика, где еще лежало тело Оли, бежала, ничего не помня и не чувствуя, сделала крюк, открыла гараж (у меня были все ключи!), завела машину и помчалась в город. Доехала сама не знаю как до офиса, меня там все знают. Я сказала, что мне нужно кое-какие документы из кабинета взять, охранники знали, что я сестра Димы и что я имею право заходить в его кабинет даже тогда, когда его там нет… Короче, я зашла в кабинет, открыла сейф, и оказалось, что он пуст. Ни рубля, ни доллара. Я была в ужасе. Тут же решила позвонить Лене. Набрала номер дома в Бобровке и, когда после длинных гудков щелкнуло, раздался женский голос, я выпалила: денег нет! Но трубку взяла не Лена, а Лера. Это я уже потом сообразила. Она узнала мой голос и сказала: «Диму убили, тебя все ищут, я скажу, что ошиблись номером…» Она была пьянющая, у нее язык заплетался, поэтому, если вы ее и спросите, звонила ли я, она может и не вспомнить. И вот тогда я поняла, что… Подождите. Не сказала самого главного: когда я была уже в гараже, я услышала ее крик, крик Лены, и поняла, что она вошла в кабинет, чтобы теперь уже объявить всем о смерти Сайганова. Так вот, тогда, после того как Лера сказала мне по телефону, что меня обвиняют в убийстве или в убийствах, я даже точно сейчас не помню, я поняла, что меня подставили. Предали. Даже по времени получается, что я сбежала сразу после того, как убили Диму. И в офисе меня все видели, что я была в кабинете… Денег-то не было, а как я это теперь докажу? Никак. Получается, что я убила брата, сбежала из дома и украла к тому же еще и все его деньги.

– Думаешь, она узнала о твоей беременности, о вашей связи? – спросила потрясенная ее рассказом Женя. – И решила так отомстить?

– Прежде всего она отомстила ему, своему мужу. Может, это он убил Ольгу, я не знаю… Но думаю, что Лена решилась на убийство Димы, как только поняла, что появилась возможность повесить сразу два убийства на одного человека. Может, она и Ольгу убила, но ведь мы все, все были тогда за столом, и у нас есть алиби. Даже если сейчас окажется, что этот дом окружен, что приехали арестовывать меня, не думаю, чтобы кто-нибудь (кроме Лены, конечно) сказал, что в момент убийства Ольги меня не было в гостиной. В этом-то все и дело! И если меня и можно заподозрить в чем-то, так это действительно в убийстве Димы и в воровстве. Хотя, ну посудите сами, разве здравомыслящий человек, только что совершивший убийство, сбежал бы с места преступления, чтобы тем самым сразу же обратить на себя внимание и вызвать подозрение, а потом и обвинение?

– Ситуация у тебя действительно серьезная, – уклончиво ответил Шубин.

– Вы не верите мне?

– Дело не в этом. В саду остались следы твоей обуви, каких-то там разбитых старых туфель, в которых ты убиралась или копалась в саду. Собака взяла след, понимаешь? И туфли твои тоже нашли, в чуланчике.

– Ну и что? Я же топталась возле садового домика, когда мы прибежали туда, чтобы посмотреть на Олю… Там много следов должно было быть. Я же не одна там была! Убийца мог быть совсем рядом.

– Тоже верно.

– Да и следы должны были быть в нескольких направлениях. А что собака? Она могла взять любой след, какой ей скажут. Я сама-то знаю, что я ни в чем не виновата. Я жила в этом доме, убирала, готовила, стирала, а теперь вот прячусь от людей, словно воровка какая или, того хуже, убийца! Я ни в чем не виновата. Но у меня нет доказательств. Я же действовала по приказу Лены. Я привыкла исполнять ее приказы. Это тоже надо понять. Потому и не подумала – села в машину и поехала в город. Но разве я могла предположить, что она так подставит меня? Ведь она же ни за что на свете не подтвердит теперь, что отправила меня в офис за деньгами. Это она убила Диму, она. Отомстила за Олю. Она и Олю могла бы убить, да только не убивала… В комнате она была вместе с нами, и у нее тоже есть алиби…

Глава 15

Утром Лера проснулась оттого, что почувствовала, что на нее смотрят. Открыла глаза и увидела сидящую рядом на постели Лену. Она тотчас вспомнила, как допоздна убиралась в доме, помогала хозяйке избавиться от всего того, что могло напомнить ей о той трагедии, которая разыгралась в ее доме. Неистребимый, казалось бы, запах дешевых сигарет, которые курили милиционеры, чужого пота и мочи («Представляешь, они ходили по моему кафелю в грязных ботинках и мочились мимо унитаза!») исчез, улетучился, вылетел из распахнутых чистых окон дома и растворился в ветвях сада. Вычищенные ковры, протертые полы, зеркала, мебель – все вносило в душу Леры определенное удовлетворение и, к ее удивлению, помогло немного приблизиться к хозяйке дома. Она жалела ее. Жалела и одновременно испытывала вполне осознанное чувство своей непричастности к трагедии, к смерти двух так любимых ею людей. Да, она будет повсюду рядом с Леной, она ее не бросит и поможет ей с похоронами, поминками, выложится вся, и это будет искренне. Но все равно она никогда не сможет испытать ту горечь утраты, которую испытает сама Лена, хороня Диму. Ведь это в ее доме случилось два убийства, это ее мужа убили, как убили и ее соперницу. И кто знает, сколько ей еще нервов помотают, пока будет вестись следствие. И осознание своей непричастности ко всему этому придавало Лере сил, и она сочла своим долгом помочь Лене хотя бы на первых порах.

Они поужинали глубокой ночью и легли спать в разных спальнях. После разговора о возможных наследниках, где Лена не могла не выплеснуть накопившуюся у нее злость и досаду на покойного мужа, который оставил своей любовнице немалые деньги, они больше к теме убийств и всего, что с ними связано, не возвращались. Говорили о хозяйственных проблемах, Лена вспоминала Таню Камышину, которая помогала ей прежде по хозяйству и которой ей сейчас так не хватало, она говорила таким тоном, словно и не держала на нее зла и не винила в смерти мужа. Лера даже удивилась этому, потому что ждала от нее конкретного осуждения и, конечно же, надеялась, что только одно упоминание о сбежавшей домработнице разговорит Лену и позволит Лере узнать об их жизни более полно и в подробностях. Однако она ошиблась.

И вот теперь Лена сидела на краешке ее постели и смотрела ей в глаза. Взгляд был словно невидящим, отрешенным. Но потом Лена вдруг встрепенулась, ожила и спросила тихо:

– Ты чай будешь или кофе?

– Кофе, если можно.

– Но только у меня молока нет.

– Ничего. Можно и без молока.

– Лера, мне с тобой поговорить нужно. Пойдем на кухню, там нам будет удобнее… – сказала она, стараясь не смотреть ей в глаза.

Скрытая угроза? Или это почудилось Лере? И почему именно на кухне это будет удобнее? Что она собирается ей сказать? Что еще она выдумала? А может, она что-то знает об их связи с Сайгановым? От этой мысли Лере стало дурно.