Питомник

– Класс! – Фердинанд чуть присел и хлопнул себя по коленкам. – Перефразируя Карамзина, можно сказать: и ублюдки любить умеют.

– Вы считаете, убийство – это проявление любви? – небрежно спросил капитан и глубоко затянулся.

– Это ее высшее проявление, апогей страсти. Представьте, какие бури бушевали в сердце у этой девушки, какой огонь горел в ее крови. Это же Вильям Шекспир! Леди Макбет!

– Пьяная она была, – проворчал капитан, – пьяная злющая баба.

– А вам, кажется, жаль бандюгу, – Фердинанд хитро прищурился, – смотрите, как вы помрачнели, господин капитан.

– Что же, смеяться? – Они вышли на стоянку. Косицкий заметил Наташу у маленького автобуса. Она помахала рукой. – На поминки не хотите поехать? – спросил он Фердинанда.

– Зачем?

– А Люсю навестить не желаете? – Он резкo развернулся и поймал странный, почти панический взгляд.

– Почему вы спросили? – отчеканил Фердинанд и пнул ногой банановую кожуру.

– Если вам была дорога Лилия, то судьба девочки не должна быть безразлична. У нее ведь нет теперь никого, вообще никого, и, возможно вы единственный человек, который… – Он не договорил, потому что Фердинанд вдруг сорвался и побежал прочь, понесся, как сумасшедший сверкая лысиной и стертыми подметками. Косицкий проводил удивленным взглядом маленькую черную фигуру. Окликать, догонять было поздно. Да и не стоило.

Рано утром из окна третьего этажа безадресного бомжовского дома в Калужском переулке вдруг стали падать разнообразные предметы. Разметав рукава, как крылья, медленно опустилось на асфальт черное пальто. За ним, в тонком облаке куриных перьев, вывалилась грязная подушка без наволочки, вслед за подушкой шмякнулась толстая пачка пожелтевших газет, перетянутая бечевкой крест-накрест. Далее посыпалась разная мелочь, какие-то баночки, пластиковые бутылки из-под шампуня, разодранные журналы и книжки. Цветастый женский халат расправился в воздухе, как гигантская бабочка, и бережно накрыл всю кучу. Тут же на него полетела, кувыркнувшись, табуретка без одной ноги, за ней последовало сразу три ящика от письменного стола, вместе с их содержимым: пустыми бутылками и жестянками из-под пива, причем из банок тут же посыпались старые вонючие окурки. Вообще, вонь сгущалась, наполняла маленький двор и стала почти нестерпимой, когда с подоконника тяжело соскользнул полосатый матрац в жутких разноцветных пятнах, а за ним бесформенным комом плюхнулось драное ватное одеяло, из коего с металлическим писком выскочила огромная живая крыса.

За открытым окном было темно и тихо. Утреннее яркое солнце заливало двор, а потому разглядеть бросавшего не было никакой возможности. На безопасном расстоянии от окна молча стояли, задрав головы, дворник в рыжей жилетке и начальница жилконторы, полная хмурая дама в открытом сарафане.

Из подъезда соседнего дома вышел мальчик с собакой, остановился, присвистнул, покачал головой.

– Это что, полтергейст? – задумчиво спросил он, обращаясь скорее к своему мраморному догу, чем к дворнику и начальнице. Дог гавкнул внушительным басом и поволок хозяина за угол, к собачьей площадке.

Потом вышла маленькая старушонка в детской панамке, с клеенчатой сумкой, охнула, застыла как вкопанная. В этот момент из окна выпало небольшое рыжее кресло, аккуратно опустилось на все четыре ноги, прыгнула и задрожала в воздухе толстая пружина.

– Что вы смотрите, надо в милицию звонить! – резонно заметила старушка и тут же присоединилась к двум зрителям, задрала голову, пытаясь разглядеть человека в окне. Идею вызвать милицию высказал и молодой мужчина в элегантном песочном костюме. Он появился из подъезда, смерил двор надменным взглядом и громко произнес:

– Ну ваще, блин, бардак, в натуре. Вы че блин, застыли все, как неживые? Надо это, ментов вызвать, в натуре, совсем засрали двор, козлы, – он сплюнул, направился к своему белоснежному джипу, который стоял за углом, сел за руль и укатил в неизвестном направлении.

А предметы продолжали падать. Полированная дверца, ворох серо-желтого женского нижнего белья, крышка доисторического чемодана с железными уголками, обклеенная изнутри фотографиями котят и красавиц, остов настольной лампы, стаканы, ножи, вилки. Последней вывалилась алюминиевая кастрюля с черным дном, из нее выскочила вторая живая крыса и молча заметалась по двору. Она так ошалела от полета в кастрюле, что бросилась прямо в ноги начальнице. Та взвизгнула, подпрыгнула и наконец опомнилась.

– Стой здесь! – приказала она дворнику, а сама направилась в контору, чтобы оттуда позвонить в районное отделение.

Наряд появился только через полчаса. Бомжовский дом сильно надоел всему районному отделению, он портил отчетность, вонял, там без конца происходило что-нибудь мерзкое. Милицейский газик въехал во двор и уперся бампером в гору грязного барахла. Группа не спеша вышла. Поднялись по лестнице, заранее затыкая носы.