Шумерский лугаль

— Можешь остаться здесь жрецом, если не сильно расстроишься, что служить придется другому богу, — предложил я.

— Я готов служить любому богу! — радостно произнес он.

— Это хорошая черта для жреца, — сказал я. — Может быть, со временем у меня найдется для тебя храм получше.

— Буду рад служить верой и правдой земному воплощению богини Нанше! — поклонившись, льстиво молвил жрец Гирнисхага.

Интересно, верит ли он, что я — воплощение бога? На дурака не похож. Подозреваю, что он всего лишь верит, что я верю, что он верит.

— В храме много людей спряталось? — спросил я.

— Он маленький. В него могут поместиться только те, кто хорошо служил богу Шаре, а таких всегда единицы, — уклончиво ответил жрец.

— Хорошо, я прикажу, чтобы храм не трогали, — пошел ему навстречу.

— Спасенные будут за тебя молиться богам! — пообещал Гирнисхага.

— Если им больше нечего будет делать, — отмахнулся я и приказал ближнему лучнику охранять храм, никого не впускать внутрь, чем сильно опечалил.

Со всех концов деревни доносились крики и плач. Мои солдаты вели себя с уммскими крестьянами так же, как уммские воины обращались с жившими здесь до этого лагашскими арендаторами. Все ценное будет отобрано, молодых женщин и девушек сперва изнасилуют, а потом вместе с маленькими детьми сделают рабами, и всех, кто будут сопротивляться, убьют, хотя я приказал, чтобы с убийствами не перебарщивали. Не потому, что мне стало жалко крестьян. Я уже давно воспринимаю людей, как персонажей компьютерной игры, созданных искусственным интеллектом. Надо будет — создаст новых. Это позволяет ладить с совестью, справедливостью, гуманностью, законностью и прочими вредными излишествами из двадцать первого века. Эти крестьяне мне нужны для очистки каналов. Увидев, насколько большую площадь занимает Гуэдинна, какие здесь хорошие земли и вместительные водохранилища, я решил не возвращать это богатство храму. Раз не захотели воевать за него, значит, не нужен им.

Я отобрал самого дерзкого из крестьян, который наверняка будет мутить остальных, и сказал ему:

— Иди в Умму и передай энси Ушу, что я вернул своё. Если ему это не нравится, пусть приходит со своим войском. Я буду ждать его здесь две недели.

Отсюда до Уммы пешком идти самое большее два дня. Столько же на обратную дорогу и пара дней на сборы. Неделю я им добавил, чтобы были уверены, что смогут застать меня врасплох, придя раньше.

— Проводите его до пограничного канала, — приказал я своим солдатам.

Они проинструктированы мной, проведут крестьянина так, чтобы увидел, какое маленькое у меня войско, и вселил во врага уверенность в легкой победе. Обман порождает войну, война порождает обман, а люди — всего лишь запятая в этом высказывании.

Остальных крестьян с шанцевым инструментом повели чистить каналы и ремонтировать водохранилища. Скоро начнутся зимние дожди. Они обычно коротки, скупы на влагу, но ее хватает на полив первого урожая, когда солнце припекает не так сильно, как летом.

Добычу пересчитали. Баранов и домашнюю птицу оставили на прокорм отряда, а остальное поделили по паям. Я отобрал себе лучших рабов и ослов, взяв меньше причитающейся мне трети. Пусть солдаты думают, что в первую очередь пекусь о них. Рабов и скот на следующее утро погнали в расположенный неподалеку Гирсу — второй по величине город в государстве Лагаш. Если у нас что-то пойдет не так, будем там прятаться от врага.

33

Передовой отряд уммцев появился на пятый день. Это были три десятка лучников-эламитов. Шли налегке и беспечно: луки без тетивы, топоры закреплены на круглом кожаном щите, закинутым за спину. Эламиты, выросшие в лесистых местах, из ручного оружия предпочитают топор с длинной рукоятью, узким топорищем и обухом в виде клюва, которым легче проломить бронзовый шлем. Подозреваю, что их послали узнать, мы уже удрали или еще прячемся трусливо на Гуэдинне? Вражеские лучники даже не сразу врубились, что происходит, когда на склоне обмелевшего водохранилища, мимо которого проходили, вдруг появилась готовая к стрельбе сотня коллег из противоположного лагеря, а спереди и сзади вышли на дорогу по полсотни копейщиков. Открытым оставался только один путь — по убранному полю, ровному, голому и длинному. Вряд ли хоть кто-нибудь из них добежит до его края. Даже щит на спине не спасет от стрелы, выпущенной с такого близкого расстояния.