— Ты подсыпал дурман?
На этот раз кивок. Похоже, парень уже не мог говорить. Явственно запахло мочой, темная струйка побежала от его ноги, и уперлась в ножку грубо сработанного стола.
Глаза мои вмиг застил туман, красная его пелена обрушилась откуда — то сверху, и мне хватило мгновения, крохотного движения энергии сосуда, после чего я развернулся, подхватил вещи, оставленные моим другом Кобой, вытащил книгу заклинаний Дурина и поспешил прочь. Следом за мной загрохотал ботинками Фалько, пропустив вперед кота, он оглядел комнату, и покачал головой.
На месте стряпухи осталось огромное черное пятно. Был человек, и нету, вот и весь сказ.
Коба очнулся от непонятного покачивания. Думалось ему, что плывет он на лодке, вот только навозом и потом тут пахло так, что в казарме лучше. Открыв глаза, гном скривился от боли. Ничего не было видно, запахи стали острей, рвотные позывы, настолько внезапные, что и не сдержать, добились своего. Отдышавшись, он вытерев рот тыльной стороной ладони. Вокруг было темно и тесно.
Коба дернулся, но быстро понял, что двинуться не в состоянии. Руки его и ноги опутывали веревки с хитроумными узлами.
— Эй. — Закричал он. — Что за шутки?
Покачивание лодки остановилось, послышалось бормотание, и вдруг кто — то сорвал темноту окутывающую все вокруг. Клетка, прутья которой были толщиной в человеческий палец, да две отвратительные рожи. Одна с длинным перебитым носом, вторая тощая, будто на сдачу досталась.
— Ты посмотри, очухался. — Поделился тощий. — Ты ведь, Малфа, как в воду глядел. Дело — то плевое, а денежек у нас с тобой будет скоро столько, что короли с протянутой рукой к нам пойдут.
Малфа оскалил гнилые зубы.
— Верно, Седобой. Место тут тихое, неприметно, так что доставай клеть, потолкуем с нашим гостем.
— Вы совсем офигели? — Опешил Коба. — Вы что творите, калики увечные? Это же похищение…
— Ага, оно самое. — Горбун довольно кивнул. — Самое взаправдашнее, коротышка.
— Так что вы хотите? Денег? Нет у нас денег, ни у хозяина, ни у Фалько, а у Сатаны их отродясь не водилось.
— Денег мы хотим всегда. — Седобой схватил клеть и выволок ее наружу из циркового фургона. Вокруг, куда не глянь, простирался вековечный лес, а сам фургон притулился на обочине дороги. С козел выглянул толстый бородач.
— Малфа, вы долго тут?
— Как пойдет, Трюфель. Ты пока делом займись, лошадей там протри, хворосту на вечер натаскай. Не то, что мы зря тебя кормим, висельника?
Седобой поставил клеть на гнилой пенек.
— Руки развяжите. — Взвыл Коба, почуяв неладное. — Руки ломит, ноги ломит, сил нет. Помру я от болевого шока. Мы, гномы, народ нежный.
— И богатый. — Горбун опустился рядом с гномом на корточки. На жалобы пленника ему было похоже плевать. — Ты вот что мне скажи, гном, я же вижу, что это ты. У меня вот и амулет есть заговоренный. — При этих словах Малфа выпростал из — под грязной сорочки медный кружок на ремне. На поверхности меди кто — то выбил совершенно непонятные символы, казавшиеся сущей околесицей. Молоток, гора, круги какие — то да треугольники.