Уолден же лихорадочно соображал: «Если полицейские откроют огонь и мужчина упадет, успею ли я подхватить бутыль до того, как она коснется пола? Нет, не успею».
Убийца продолжал стоять молча, высоко держа бутыль над головой. «Он смотрит на меня, а не на Томсона, – понял вдруг Уолден. – Он словно изучает меня, впитывает каждую подробность, хочет понять, что я собой представляю. Здесь что-то личное. Я ему интересен так же, как и он мне. Теперь, поняв, что Алекса тут нет, как он поступит?»
Между тем убийца обратился к Уолдену по-русски:
– А вы не такой тупой, как кажетесь на первый взгляд.
«Неужели он готов покончить с собой? – думал Уолден. – Угробит себя, а заодно и всех нас. Надо втянуть его в разговор…»
А потом мужчина пропал из вида.
Из коридора донесся топот ног. Уолден бросился к двери, но остальные трое опередили его.
В коридоре полицейские присели на колено, целясь из пистолетов. Уолден видел, как убегает преступник. Его шаги были неестественно затянутыми и плавными, левую руку он держал вытянутой вдоль тела, чтобы и на бегу бутыль оставалась в максимально статичном положении.
«Если она взорвется сейчас, – прикидывал Уолден, – достанет нас взрыв на таком расстоянии? Вероятно – нет».
Точно так же оценил ситуацию Томсон.
– Огонь! – скомандовал он.
Раздались два выстрела.
Убийца остановился и повернулся к ним.
«Ранен он или нет?»
Но в этот момент, сделав широкий замах, преступник метнул сосуд в их сторону.
Томсон и двое его подчиненных мгновенно растянулись на полу и вжались в него. Но Уолден сразу понял, что если нитроглицерин взорвется рядом с ними, это их не спасет.
Вращаясь в воздухе, бутыль летела к ним. Удариться в пол она должна была всего футах в пяти от Уолдена. Если она разобьется, смертоносного взрыва не избежать!
И Уолден, вытянув вперед руки, бросился навстречу летевшему снаряду, описывавшему пологую дугу. И поймал сосуд. Пальцы скользнули по стеклу. Он запаниковал, чувствуя, что может выронить бомбу, и вцепился в нее крепче.
«Боже милостивый! Не дай ей выскользнуть…»
И как футбольный вратарь, поймавший мяч, прижал бутыль к телу, смягчая грудью удар. Его развернуло в направлении полета бомбы, он потерял равновесие, упал на колени, но выпрямился, держа сосуд и в отчаянии думая: «Сейчас я умру!»