Человек из Санкт-Петербурга

Чем сейчас занят Максим? Мастерит новую бомбу? Заряжает пистолет? Точит нож? Или мирно спит, дожидаясь нужного момента? А может, бродит по дому, пытаясь найти способ усыпить бдительность охраны Алекса?

«Я ничего не могу сделать, – подумала она опять. – Ровным счетом ничего».

Она взялась за оставленную книгу. «Уэссекские стихотворения» Гарди. «Почему мне попалась под руку именно она?» И странным образом том открылся на той же странице, что и утром. Лидия включила ночник и снова перечитала поэтические строки.

Девушка солгала перед алтарем, предала свою душу адскому пламени, но сделала это во благо, чтобы скрасить последние дни прекрасного, но нелюбимого человека. Поставленная перед выбором, она пожертвовала собой. «И есть ли гуманность в этом мире, – вопрошал поэт, – если он заставляет нас принимать подобные решения? Принуждает решать задачи, не имеющие верного ответа как такового?»

«Как это тонко подмечено! – поразилась Лидия. – Если сама жизнь так устроена, то кто из нас способен совершать только правильные и разумные поступки?»

Голова теперь просто раскалывалась от боли. Она выдвинула ящичек и приложилась к склянке с лауданумом. Потом еще раз.

И направилась в сторону заброшенной детской.

Глава пятнадцатая

Определенно что-то пошло не так. Максим не видел Шарлотту с полудня, когда она принесла ему таз, кувшин с водой, полотенце и кусок мыла. Скорее всего у нее возникли проблемы, не позволявшие навещать его, – ее могли заставить уехать или же она поняла, что за ней скрытно следят. Ясно только одно: его она не выдала.

Впрочем, в ее помощи он больше и не нуждался.

Он знал, где скрывался Орлов и где взять оружие. Сам он не мог проникнуть в спальню князя, поскольку того слишком надежно охраняли. Значит, придется заставить Орлова покинуть убежище. И Максим уже придумал, как это сделать.

За воду и мыло он взялся не сразу, потому что, во-первых, крошечная комнатушка не позволяла ему даже вытянуться во весь рост, чтобы как следует помыться, и, во-вторых, ему вообще какое-то время было не до наведения чистоты. Но теперь от духоты он буквально пропитался потом, а перед выполнением миссии хотелось ощущения свежести. И потому он перенес умывальные принадлежности в детскую.

Это было странное ощущение – стоять посреди комнаты, где Шарлотта провела столько часов своего детства. Но ему пришлось усилием воли заставить себя не думать об этом. Не самое подходящее время для сантиментов. Он полностью разделся и помылся при свете свечи. Все его существо наполнилось волнующим предвкушением и ожиданием, и, казалось, сама кожа излучает сияние. «Сегодня победа будет за мной, – подумал он яростно. – И не важно, скольких мне придется при этом убить». Максим энергично растерся полотенцем. Его движения были резки, а где-то в гортани возникло ощущение, от которого захотелось орать. «Должно быть, именно это заставляет воинов издавать перед схваткой боевой клич», – заключил он. Бросив взгляд вниз, он обнаружил зарождавшуюся эрекцию.

А затем услышал голос Лидии:

– Надо же! Ты отрастил бороду.

Он порывисто повернулся и ошарашенно уставился в темноту.

Она шагнула к нему и попала в круг света, отбрасываемого свечой. Ее светлые волосы не были заколоты и ниспадали на плечи. На ней была белая длинная ночная рубашка с вышитым лифом и приподнятой талией. Руки обнажены и бледны. На устах играла улыбка.

Они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Несколько раз она готова была что-то сказать, но слова не шли. Максим же ощутил, как кровь прилила к его чреслам. «Как давно… Как же давно, – подумал он, – не стоял я обнаженный перед женщиной!»

Лидия подалась вперед, но магия момента ничуть не нарушилась. Она подошла и опустилась перед ним на колени. Закрыла глаза и прижалась к его телу. И когда Максим посмотрел на ее незрячее сейчас лицо, пламя свечи отразилось от слез у нее на щеках.

Лидии снова было восемнадцать, а ее тело сделалось молодым, сильным, неутомимым. Только что закончилась просто обставленная свадьба, после чего они с мужем уединились в небольшом домике, снятом в деревне. За окном в саду беззвучно шел снег. Они занимались любовью при свечах. Она покрывала его тело поцелуями, а он все твердил: «Я всегда любил тебя, все эти долгие годы». Хотя они вроде бы впервые встретились лишь несколько недель назад. Борода щекотала ей грудь, а она даже не помнила, что он отрастил бороду. Она смотрела на его руки, ласкавшие ее повсюду, находившие самые потаенные места, и говорила: «Это ты! Это ведь ты со мной, правда, Максим? Максим!» Словно мог существовать другой мужчина, который делал бы то же самое, доставляя ей это долгое и постепенно нараставшее наслаждение. Длинными ногтями она расцарапала ему плечи, дождалась, пока выступила кровь, и, подавшись вперед, стала жадно слизывать ее.