Еще одно непривычное чувство — я осталась одна.
В смысле, рядом со мной большую половину дня никого не было, кроме слуг, накрывших на стол, и толстого белоснежного кота, мирно улегшегося мне на колени.
— Даже поговорить не с кем, — пожаловалась я деревянной ложке, лежащей передо мной, — скукотища.
Ближе к вечеру за мной наконец-то прислали врача, который должен был проводить меня до лазарета.
Это был высокий худощавый мужчина в кожаной куртке поверх белого халата. На подбородке спущена белая марля.
— Ваше Величество, — низко поклонился он, не поднимая глаз, — Я доктор Гирн, глава лазарета.
— Доктор Гирн, — повторила я, кивнув головой, — Вы пришли проводить меня?
— Да, — он выпрямился и потянулся за сумкой на спине, — и выдам вам некоторые приспособления, чтобы уберечь ваше здоровье. Мы не можем позволить, чтобы и с вами что-то случилось.
Через полчаса, я в белом халате, маске, перчатках и вся измазанная обеззараживающими настойками, подходила к длинному, похожему на амбар, зданию из камня.
Ночью я не успела разглядеть тут все, но по сути, ничем Уэлен от Айона не отличался. Разве что на горизонте не давят горы, и нет моря напротив. Снег, ели и немного теплее.
Хотя мороз мне не страшен, я все еще не чувствую температуру воздуха.
И если я выйду в сарафане в такую погоду, меня не поймет народ.
— Это вообще не наше здание, — смущался доктор, глядя на разваливающееся строение, — но жертв было так много, что все они не поместились. Пришлось ненадолго занять это.
Я почти подошла к дверям, как позади меня кто-то крикнул:
— Мама! Пустите меня к маме!
Маленький силуэт в шубке пытался пробраться сквозь двери, как два стража схватили его под руки.
Девочка билась, как пойманная утка, пытаясь вырваться и укусить.
— Элен, — бросился к ней врач, оставив меня, — сколько раз я тебе говорил? Ты должна сидеть дома!
Любопытство когда-нибудь меня сгубит, но я подошла поближе.
Склонившись, Гирн водил пальцем у носа девочки, на что она хмурилась, и выкрикивала только одно слово — «Нет!»