Вдруг она заметила меня.
— А ты кто? Почему этой можно, а мне нет?!
Надо было видеть лицо врача. Он сначала посинел, потом побагровел, и как рыкнет на нее:
— Это королева! Как ты разговариваешь?! А если она казнит тебя?
Это, конечно, был педагогический ход, но так как я сама воспитывала Делию, отрицать не стала.
Пыл непоседы убавился, но злиться она не перестала.
— Ваше Величество, — поклонилась она наигранно, — если вы королева, значит должны вылечить мою маму. Она говорила, что вы — правители — все можете.
Когда-то я такое предъявляла отцу, после смерти моей собаки. Я хотела, чтобы он собрал свой совет и они придумали, как её оживить. И ответила, как и отец, холодно, стандартно.
— Увы, — ответила я, не раздумывая, — если бы так оно и было, я бы не стояла тут, перед тобой. Но я сделаю все, что в моих силах.
И тут же пожалела.
— Я так и думала, — из-под шапки вырвалась светлая кудрявая прядка, — ничего вы не можете.
Развернувшись, она ушла, самым злым детским шагом.
— Простите, — не сводя с нее глаз, произнес Гирн, — дочка моей сестры. Она была там, когда отравили воду. Тоже врач. Спасала тех, кого было возможно.
Перед сном я представляла этот ад. Сначала войска запада отравили воду. Потом напали. Люди, обжигаемые болью и болезнью шли в бой. Кучка людей, неподалеку отсюда, защищали огромный Север ценой своей жизни. Большинство из них даже не видели ничего кроме своей деревни. И знали только одно — либо они умрут, либо на эту землю, их землю, ступит нога чужака.
В реальность вернул запах. Запах разлагающейся плоти и отбеливателя, слившегося в такую отвратную смесь, что скрутило живот. Благо, я поела только утром.
Я вошла в дверь.
Вздохи, крики, смрад. Бегающие туда-сюда медсестры с тазами и врачи с капельницами и шприцами.
Кровати располагались двумя рядами друг напротив друга, от стены до стены.
Кажется, я погорячилась сегодня, когда в нашей спальне заявила, что выдержала.
— Наденьте маску, станет легче.