— Неужели это происходит? — чуть слышно спросила она.
— Сейчас узнаем.
— Мне страшно….
— Мне тоже, — признался я, поцеловав ее в белую полоску пробора на голове, глубоко вдохнув шоколадный аромат ее волос.
Следующий час с лишним мы провели словно в неком артхаусном, полным сюрреализма, иррациональности и символизма фильме некоего безумного режиссера.
Наш стол был заставлен свежей вкусной едой. Возглавлял пиршество лоток румяных куриных ножек на облаке из долек пряного картофеля, облитых поверху лавой из расплавившегося пармезана и присыпанных щепоткой морской соли и перца. Прямиком из духовки. Пылающие жаром и ароматом. Поддержку ему оказывала огромная бадья салата из танцующих основную партию огурцов и помидоров. С подтанцовкой из мелко нарезанного зеленого лука, рукколы и кубиков солоноватой брынзы. Щедро приправленный оливковым маслом и соевым соусом. Апофеозом нашей трапезы являлась початая бутылка красного испанского вина, чудом уцелевшая в глубинах кухонных шкафов, и пара бокалов с рубиновым напитком. Детский стол был скромнее. Девочки с редким для них аппетитом поглощали источающие пар пельмени в молочном океане из свежей сметаны.
А эфир новостей показывал новости круглосуточного европейского канала, который первым показал репортаж, который мы ждали.
И тут я поймал себя на мысли, что уже ощущал эти эмоции. Дышал этим воздухом. Испытывал эти же переживания. Да. Ровно год назад. В своем сне, где впервые увидел картинки из предсказанного будущего. Воспоминания прожитых год назад впечатлений нахлынули на меня с удивительной силой. Я не помню, что я делал в своем сне. Сидел ли также с супругой за ужином, поглощая ароматную курицу с картофелем и запивая терпким красным вином? Были ли рядом дети, с аппетитом поедающие дымящиеся пельмени? Еще сами новости про приземление тогда транслировал телевизор, а не как сейчас — экран небольшого серебристого макбука, которому едва нашлось места на кухонном столе. В остальном же — все казалось таким же.
Я медленно, словно боясь вспугнуть наваждение, повернул голову в сторону стены с подвешенным к ней плоским телевизором, почти ожидая, что он вдруг чудесным образом включится и примется показывать картинку приземления космонавтов. Но поверхность его экрана оставалась черна. Телевизор не работал. И не мог работать. Мы отключили кабельное телевидение больше полугода назад и теперь он играл роль больше художественного оформления, чем работающего бытового прибора.
Я возвратил взгляд на макбук, ощутив как супруга, сидящая рядом, нащупала мою руку и принялась в сильном волнении сжимать и разжимать ее…, в то время, как около десятка людей суетились вокруг трех космонавтов в белых скафандрах. Один из космонавтов откидывается на спину и устало улыбается в камеру. Он снимает шлем, подшлемник и с наслаждением вдыхает прохладный воздух казахстанской степи. Его мокрое от пота лицо — на весь экран. Внезапно улыбка сменяется гримасой напряжения. И мужчина тяжело кашляет…
Час Икс
Он проснулся словно по хлопку. С трудом разлепил глаза. Но поспешил снова их закрыть, ослепленный ярким светом. Голова загудела так, что он чуть снова не провалился в черноту бессознания.
Некоторое время он лежал без движения, сохраняя веки плотно сомкнутыми, прислушиваясь к своему телу, пытаясь определить где он находился.
На короткое мгновение он подумал, что умер, очутившись в неком загробном мире. Но тут же отбросил подобные мысли. Слишком реальной была острая неутихающая боль в голове.
В помещении, где он находился, было тихо. Только где‑то, совсем близко, что‑то негромко жужжало и щелкало.
Он пошевелил пальцами ног. Потом попытался приподнять руку. Но не смог. Они оказались чем‑то туго связаны. Еще он почувствовал неприятное жжение на внутренних сгибах рук. Он пошевелил плечами, пытаясь избавить от этого ощущения, но от этого жжение только усилилось.
Еще ему было жарко. Очень жарко. И он был весь мокрый от собственного пота. А то, на чем он лежал, как он предположил – на матрасе с простынью, были также насквозь мокрыми.
Он попробовал открыть глаза снова. Совсем чуть‑чуть. Чтобы попытаться узнать больше о том, где находился. Но стоило ему это сделать, как на него накатила очередная волна острой головной боли. Как будто в его черепную коробку залили раскаленный металл, который принялся разрывать и выворачивать внутренности наружу.
Еще он ощутил мерзкую, звенящую ломоту в теле, как бывает при сильной простуде. Он попытался подтянуть к животу ноги, но обнаружил, что и они были крепко связаны, не давая ему двинуться с места.
ebooksa