К щекам тут же прилила краска, а я поняла, что мне ужасно интересно услышать то, о чем расскажет мой сосед.
Вот вам пожалуйста! Чем не влюбленность? Я уже готова хоть весь день сидеть на этом окне и слушать рассказы о нашем мастере ядов.
При упоминании его имени у меня внутри все тихонько начало нагреваться.
Джерхан то ли сделал вид, что не замечает моей реакции, то ли и впрямь не заметил ничего странного. Хотя я была уверена, что лицо у меня сейчас преглупое.
– Дело в том, что мастер Астариен – единственный из известных мне мираев, который способен управлять собственным ядом.
– Что это значит? – нахмурилась я.
– Это значит, что подавляющее большинство нагов, и я в том числе, не могут сделать так, чтобы наш яд, например, перестал быть ядовитым. А ведь подумай, насколько это было бы выгодно!
Я подумала-подумала… но ничего особенного не придумала.
Дикие зеленые глаза Джерхана тем временем азартно блеснули, пока он все больше погружался в разговор:
– Алхимики, химики, медики, ученые, аптекари, торговцы на черном рынке, в конце концов, обычные люди – все готовы покупать яд мираев, лишенный свойств отравы. Цена за один бутылек доходит до трех золотых аспидов!
– Три золотых за бутылек яда?! – ахнула я.
Это были огромные деньги за такую малость. Я даже невольно позавидовала нагам. Мало того, что они рождаются богатыми. Так уж повелось в Шейсаре: если ты мирай, то у тебя как минимум есть собственное поместье и небольшая рента от царя. Так получалось, что ко всему прочему любой из них может легко и просто заработать на собственных ядовитых железах: сцедил пару капель с клыков, продал – и можно месяц не работать. Красота!
Это все равно что я бы наплевала в бутылек и попыталась найти этому ценному товару покупателя. Вот было бы здорово! Не пришлось бы все детство проводить в нищете.
– Да! – ухмыльнулся парень. – Однако есть один минус: ты же помнишь условия, при которых наш яд становится неядовитым?
Я слегка покраснела и кивнула.
– Так вот во время, скажем так, эротической прелюдии много яда не соберешь. Да и есть минус такой процедуры: как только горячая ночь прерывается колбочками и баночками, страсть угасает, как и гормон в крови, что делает наш яд неядовитым. И в результате получить по-настоящему чистую, не замутненную отравой жидкость почти нереально.
Я еле слышно фыркнула:
– Зато честно…
– Что? – переспросил Джерхан, а я покачала головой.
Не объяснять же, что было бы совсем обидно, если бы мираи и вправду имели возможность получить такой легкий заработок? В данный момент я считала, что справедливость хоть немного, но существует.