Одноклассники

— Думаете, у меня меньше накипело? Думаете мне сказать нечего? Честно все хотите, да?

— Хочу! — с вызовом ответила свекровь, прожигая меня ледяным взором голубых глаз.

Нет, не хочешь! — усмехнулась я горько. — Ты ведь сыночка своего святым почитаешь, а правда в том, что ты подонка вырастила, а не мужика, дорогая свекровь.

Женщина сжала кулаки, побагровела, но перебивать не стала, тоже придвинулась ближе ко мне. Собравшись с силами, я продолжила, понимая, что другого шанса выговориться может и не будет.

— Не я бросила Игоря, он меня. Потому что пришел и увидел меня в постели с твоим сыном. Но не спеши радоваться и шлюхой меня величать. Помнишь, ты спрашивала, чем я желудок сожгла? Явно же отравление было? Сама сказала. Помнишь? Так вот, это сынок твой напоил меня какой-то хренью, чтобы я спала покрепче, после того как он всю ночь развлекался со мной, как хотел. Привязав меня скотчем к кровати и заткнув мне рот моими же трусами! Что глазами хлопаешь? Я пришла к тебе, на прием спустя ровно месяц. Ты ведь сразу поняла, что насилие было, верно? — свекровь побелела. Значит в точку. Профессионала в своем деле не обманешь. — Синяки еще не сошли, разрывы не зажили. Жалела меня еще тогда. Почему не посадишь его, говорила. Поможем, говорила. Думала — это Игорь, да? Нет, дорогая! Твоя это кровиночка сделала! Твоя. Раз семь или восемь за ночь кончал! Не помню, к счастью, уже.

Я замолчала, чтобы перевести дух, а свекровь опустила голову и вцепилась в свою гладкую причёску пальцами, я видела, как ее слезы капали на стол, но женщина быстро взяла себя в руки, подошла к раковине и начала плескать водой в лицо. Наверняка, она и раньше что-то подозревала, но гнала от себе такие мысли. Не хотела им верить.

Где-то, глубоко в душе, я и понимала ее материнские чувства, но сама виновата! Правды она захотела. Живи теперь с ней как знаешь. Первой я бы этот разговор ни за что не завела, но и правду скрывать теперь не стану. Она и так всю жизнь на меня недобро зыркала, от того, что шлюхой меркантильной считала. Хватит!

— Он был пьян? — с надеждой спросила свекровь, надеясь хоть как-то оправдать своего выродка, но и здесь мне придется ее разочаровать:

— Совсем чуть-чуть! Для храбрости. Это не было сделано в пьяном угаре или просто на эмоциях. Это был четко продуманный план. Пойми.

— Зачем? — у женщины даже голос сел от волнения.

— Вот такая вот у него любовь ко мне. Не здоровая. До сих пор продолжается. Думаете, что я даже летом ношу закрытые вещи потому, что так люблю их?

Я встала и сняла легкую, шифоновую блузку с длинным рукавом и высоким горлом, показывая всю свою синюю “красоту” и бюстгалтер сняла тоже. От позавчерашней его любви даже следы от укусов сохранились еще.

Свекровь аж побледнела и шарахнулась.

— Боже! Дочка! Ты! Ты зачем терпишь?! Если у вас все так плохо? Почему не уйдешь? Со Степаном ведь все давно решилось!

— А вы не знаете? Они без вас это дело решили разве? — поразилась я.

— Какое дело? Что там еще? — Ирина Васильевна тяжело опустилась в свое кресло и накапала себе в стакан с водой, каких-то капель, что вытащила и ящика своего стола.

— Они же с Владимиром Андреевичем, пользуясь связями, достали справку о попытке суицида, признали меня не дееспособной на ее основе, заочно провели суд и лишили меня родительских прав на Надюшку. Еще когда ей и трех не было. Ее опекун, Вадим. Мне показали все эти документы. Я думала, все это время, что все это и не без вашего участия прошло.

— Боже! Что ты такое говоришь?! Что говоришь ты?! У меня сейчас сердце от шока остановится! — всхлипнула свекровь. — Володе то это зачем?

— Думаю, Вадим смог найти слова, чтобы убедить его, что так будет лучше для всех.

— Чудовище! Мой сын — настоящие чудовище! — обреченно констатировала свекровь. — Господи! За что?!