— Умная, — согласилась Ванесса, — но дура.
Бабка вставила:
— Если всё, что ты говоришь — правда. То я действительно… Но не верится.
— А зачем мне врать? И об этом тоже маленько подумай… Я жалею только об одном, о том, что там… На ферме, мои товарищи остались без меня. Я там… Я… Я же переворот готовила. Массовый побег. Теперь всё свалится на моих соратников и заместителей. Дай Бог, чтобы они справились. Там совсем немного осталось, только дождаться момента… Мне возвращаться нельзя. Мне вообще нельзя оставаться в живых. Так что я лежу и решаю вопрос о самоустранении. А ты меня сбиваешь с толку. Если выяснится, что я жива, там, на ферме, пострадают многие порядочные и мужественные люди…
— Господи, — прошептала Беда, — как они тут живут! Как страшно они тут живут!
Бабка удивилась.
— А почему тебе обязательно умирать?
— Потому, что у нас… то есть, у внешников, везде есть свои осведомители. Как только узнают, что я жива и нахожусь в Полисе на свободе, то под подозрение попадут все, кто со мной контактировал. Выплывут кое–какие факты. И вся система, которую я строила семьсот дней… Два года!! — Рухнет. Подозреваемых попросту уничтожат.
— Но, подожди… Если тебя перекрасить в блондинку, сменить причёску, подкормить, чтобы ты поправилась. Да, в конце–концов пластическую операцию сделать…
— Как я это всё сделаю? Где я так быстро найду средства? Как всё сделать тихо, без огласки? Я просто не ориентируюсь в Улье. Два года взаперти, это, знаешь ли…
— Послушай меня, Ванка, если ты не врёшь…
Беда перебила:
— Она не врёт. Она уже считает себя мёртвой.
— Девочка, ты что — ментат? — удивилась Мазур.
— Да, — ответил за Марию Пашка, — начинающий. Нет тут у вас пособия для начинающего ментата.
Никто не воспринял шутку. Всем было не до этого.
— Беда, ты уверена? Она не симулирует правдивость?
— Нет, Бабка, она открыта. А ментат она тоже только начинающий, чтобы симулировать.
— Мне надо подумать… — решила Бабка. И все замолчали.
Под боком сладко засопела Беда. Ну и Пашка уснул.