— Да, Шило, да. Каждый пальчик. И на руках, и на ногах. Каждый сантиметр тела. Три ночи подряд. Только границу не переступай.
— Границу?
— Ну конечно. Бельё! Бельё — это граница.
— Ну, хорошо. А дальше?
— Дальше раздеваешь. Сначала пытаешься снять «верх». На следующий день — «низ». Если тебе не позволяют этого делать — отступаешь и делаешь то, что позволяли раньше. Это значит, что девушка ещё не готова.
Скорый подумал ещё немного, потом сформулировал:
— Тут принцип такой — пытаешься перешагнуть какую–то черту, если не позволяют, значит, предыдущий этап не закончен. Делаешь шаг назад. Потом снова пытаешься. И вот так… как маятник, двигаешься вперёд.
— Вот оно как…
Шило долго сидел молча. Пашка собрал АПС и достал второй.
— Это прямо как работа, — сделал вывод Шило.
— Любовь, Рома, это и есть работа…
— Ладно. Хорошо. Вот я её раздел… И…
— Ласкаешь то, что раздел. Губами, пальцами, языком.
— Что, везде? Губами и языком?
— А что, у тебя какие–то предубеждения насчёт этого?
— Нет… Просто я никогда так не делал. Я и не думал, что так можно. А она не обидится?
— Уж если она тебе это позволит, то точно — не обидится.
Шило снова умолк переваривая информацию.
— А… Вот… Как это делается? Ну… Конкретно.
И Пашка, надраивая ершом ствол Стечи, начал объяснять Шиле устройство женщины.