— А то я знаю! Есть тут служащие с твердым окладом?
— Да. Стриж, к примеру, получает шестьдесят два спорана за пятьдесят дней. А Женька Стенин… Ну, Савва, вы помните… он — сто восемьдесят.
— А… Вот сколько стоит поесть в столовке?
— Пять горошин.
— А в споранах?
— Один споран, это двенадцать горошин. И вообще тут как–то сложилось… Всё по двенадцать.
— В смысле.
— Ну, смотри. Белая, это двенадцать зелёных. Зелёная — двенадцать красных. Давай я тебе нарисую.
И Бабка уселась рисовать схему финансовых пропорций.
А Мария спросила:
— А вот у нас сколько споранов?
— Если перевести весь чёрный жемчуг в спораны то примерно… Так.
Бабка достала записную книжку.
— На острове осталось четыре тысячи пятьсот сорок две. С собой у нас три тысячи в НЗ. И… Так… Пятьсот три на мелкие расходы. Так. Восемь тысяч сорок пять штук. Самих споранов очень много. Так… это плюс это… двенадцать тысяч пятьсот семьдесят девять. Горох, красный жемчуг, зелёнку я считать не буду. Мы их сами трескаем — будь здоров. Янтарь пока трогать не будем. Итого — на сумму… Твою мать! Нихрена себе! Миллион сто семьдесят одна тысяча пятьдесят девять споранов. Или… Больше четырнадцати миллионов гороха. Просто питаться в столовке можно всей бригаде… Нихрена себе! Сто семнадцать тысяч дней… Или… триста двадцать лет!
— Офигеть, — прошептала Машка. — Так мы, что — миллионеры?
— Есть такое дело, — согласилась Бабка. И протянула бумажку Скорому — Вот, держи.
Пашка подчитал.
— При найме, начинай с двух сотен споранов. Максимум — двадцать пять чёрных. Не в месяц, а за всю работу…
Бабка села, подпёрла кулачками голову.
— Да. Что–то мы грандиозное замыслили. Прямо страшно. Ну ладно, занимаемся делами дальше.