— Тоже боится спать одна. А Беда у Шила…
— А ты с ней…
— Не, не, не, — замахал руками Скорый, — не выдумывай лишнего.
— Да я и не выдумываю. Я не против, если ты…
— Нет, — отрезал Пашка и пошёл за полотенцем и зубной щёткой.
— В душе Беда булькается. Посиди пока со мной.
Пашка присел на табуретку.
— У тебя какие–то проблемы?
— Есть такое дело. Я вот всё думаю — а из чего мы эту гостиницу будем строить? Дерево, кирпич, камень?
— Бабка, знаешь, ты не заморачивайся раньше времени. Найдём проектировщика, тогда и будем решать эти вопросы. Ты цены на материалы знаешь?
— Конечно.
— Ну вот…
Из купе вышла Танечка, накинувшая халатик Беды, села рядом с Пашкой. Посмотрела вопросительно на Бабку.
— Да говори уж… Тут все свои.
Таня ещё маленько помялась, потом спросила.
— Я что — страшная какая? Или что?
Бабка крякнула: :
— Эк, тебя, матушка, задело–то…
— Пойдём, — взял Таню за руку Скорый. Завел в свой кубрик.
— Вот это — моя жена, вот это — сын… — он тыкал в фотографии, стоящие на тумбочке, — вот это — дочка Кристина. Я их всех десять дней назад потерял. У тебя был «там» жених?