Город сестёр

— Меня наверх. Вниз — Бабку и Шило.

Пашка поднял Беду, засунул её как багаж на верхнюю полку. Приказал:

— Лежи, старайся поменьше шевелиться. У тебя шейный позвонок повреждён.

Затащил остальных.

Устал.

Он вылез из подвала, посмотрел на солнце, уже низко висящее над горизонтом, на слоноподобные трупы тварей в ограде, на изуродованные окрестности, на развороченное дно пепелаца…

Сплюнул в сердцах — Тьфу, твою мать! — и полез обратно. Вернул на место передвижную кирпичную стенку. И пошел лечить своих товарищей.

Глава 9.

Проснулся Пашка рано. Посмотрел на часы — двадцать минут шестого.

Он лежал, уставившись в темноту. В голову полезло нехорошее.

Если рассудить здравомысленно, то возникает вопрос, — А оно ему надо?… На кой чёрт ему этот мир, этот Стикс? Эта смесь улья и муравейника? Эта бредовая ойкумена?

Нет, ну если так — всерьёз подумать… С его семьёй видимо всё в порядке. Дети живы–здоровы. Они там, на месте, в своём настоящем мире.

Лариска…

При мысли о жене сердце вдруг защемило, заныло.

Ларису он любил. Сильно любил. И часто. Почти каждый день. Красивая, горячая баба. Без закидонов и глупых претензий. Может потому, что хлебнула по жизни. А может просто характер такой от природы. Её мать, его тёща, тоже удивительной простоты женщина. Шестьдесят семь старушке. Так она поумней молодых. И Лариска у него тоже — очень умная. Иногда такое посоветует, что и гению в голову не придёт.

Четырнадцать лет прожили. Ребёнок у неё, Виталька, глядя на нормального мужика, пусть и не родного, сразу стал отличником и спортсменом.

Потом родилась Кристинка. Маленькое чудо. Крошечное солнышко. Папина радость. И Пашка всё для неё… Всё…

Накатила тоска. Аж со слезами. И снова встал вопрос — А оно ему надо?

Вся эта беготня, стрельба, погони, эти долбанные муры, эти твари — выходцы из преисподней. Всё это как–то…

Это не нормальная жизнь. Желания жить у него совершенно не было.