Снова зажмурился. На светящейся слабым и ровным бежевым цветом руке, коричневый шрам смотрелся чужеродно и некрасиво. Пашка очень огорчился на это безобразие и подумал:
- Это надо убрать, это нехорошо.
И грязно-коричневый лоскуток исчез, сменившись спокойным и мягким цветом, как и вся рука.
- Ну, вот. Попёрло. Разбудили, - прокомментировала Бабка.
Снова распахнул глаза. Тьма сидела зажмурившись, всё такая же белая. Подошла Ванесса, вытащила из кармашка платочек, вытерла с Таниной руки кровь. Раны как и небывало. Ни пореза, ни шрама. Обычная кожа на руке.
И тут Пашка почувствовал, что ноги его трясутся, впрочем, как и весь организм. От слабости он уселся прямо на землю, тяжело отдуваясь.
- Ну вы, девоньки, даёте… А если бы я не смог?...
- Но ведь смог же, - Тьма открыла глаза и слабо улыбнулась бескровными губами.
Дугин, кряхтя, поднялся.
- Таня. Больше никогда так не делай. Никогда.
- Хорошо. Не буду, - прошептала Танечка и уронила голову набок. Потеряла сознание. Видимо держалась на одной силе воли.
Связь с Таниным организмом у Пашки как-то не прервалась. Так и держала его, как на верёвке. А вернее на тонком шнуре. И по этому шнуру Павел, на чистом подсознании, отправил часть своей энергии в тело Тьмы. Потом ещё. И ещё. Отдельные участки мозга девушки засветились ярче и розовей.
Странно было видеть одновременно и саму Тьму, и её схематичное изображение. Но Скорому было не до этого. Он плеснул в Танечку ещё бодрости и она открыла глаза, глубоко вздохнула.
Бабка огорчилась:
- Тьма, ты робу испачкала. Пошли мыться и переодеваться.
Таня попыталась встать, но её повело, как пьяную и она снова плюхнулась на лавку. Пашка кинулся поддержать, но Бабка его отодвинула.
- Дай-ка я.
Подхватила Тьму на руки, как ребёнка, легко поднялась на глиняный склон котлована и пошагала в сторону корпусов Приюта. Павел не удивился. Он же видел, как шеф мечет непослушных ментов через дверь на улицу. И, поддерживаемый с одной стороны Бедой, с другой Ванессой, он потелепался следом.
Женская половина бригады сидела в маленькой столовой на пластиковых стульях. Тьма, с мокрыми волосами, завёрнутая в полотенце, жадно наминала котлеты с картофельным пюре и заедала это дело голландским сыром. Пашке объяснили, что после знахарского лечения и после приёма живца есть хочется страшно. Организм интенсивно расходует энергию на выработку новых клеток, кровяных телец и усиленно выводит шлаки.
Дугин тоже ковырял котлетки, но особого голода не испытывал. Так… Для проформы. Слабость ещё не ушла, так что аппетит не прорезался.
ebooksa