Глафира помогла встать хозяйке. Та отряхнула подол, держась за отбитое плечо. А Григорий достал из-под полы второй пистолет. Его колотило от злобы.
- Да я тебя!... Я тебя...
Вся дворня шарахнулась в коридор, подальше от направленного ствола.
Денис, для самого себя неожиданно, шагнул и прикрыл хозяйку собой, спокойно, с угрожающим прищуром, глядя на размахивающего оружием мужика.
Тот шипел:
- Щенок наглый. Убить бы тебя...
Варвара сказала из-за его спины.
- Я за Марго отдала тоже двадцать серебром. Мы в расчёте, Григорий Семёнович. И уезжайте ради бога. Уезжайте от греха подальше. У меня ещё ружьё есть. И оно заряжено.
Ливанов крикнул своему кучеру.
- Режь постромки!
Бросили дохлую лошадь посреди двора и укатили по дороге на юг.
Все дружно вывалились обратно не крыльцо, под руки, повели Гагарину в усадьбу. Усадили на тахту в гостиной.
Глаша обмахивала хозяйку полотенцем. Ту трясло. Она пила из оловянной кружки воду, и зубы у неё выбивали дробь.
Франц, прямой, как флагшток, сказал:
- Варвара Ильинищна, вы героищеская шенщина... А господин Ливанов-то перепугался. Думал, щто вы его застрелите, как хорька.
Все, включая барыню, начали подхихикивать, потом и вовсе заржали в голос. Варвара Ильинична смеялась и плакала одновременно. Напряжение разрядилось.
Когда успокоились, Варвара сказала:
- Спасибо тебе, Ваня.
- Да ладно...
- Он ведь, дурак, мог и выстрелить.