Убийства в Бэджерс-Дрифт

— Тс-с! Не надо так говорить. Я не сделал ничего такого. — Кэтрин встала, опираясь на подлокотник кресла. Генри проговорил: — Бедные милые коленки, устали от жестких булыжников! — Он приподнял подол ее платья и нежно погладил кожу, на которой отпечатались неровности камней. — Бедные милые коленочки… Генри вас полечит.

Филлис Каделл, наблюдавшая за ними из окна наверху, резко отвернулась. Она включила телевизор и плюхнулась в ближайшее кресло. Комнату наполнили голоса. На экране пара, охваченная экстазом жадности, пыталась обхватить огромную кучу каких-то товаров, а зрители, почти в таком же экстазе, вопили что-то недовольное или, наоборот, ободряющее. Женщина с застывшей на губах безумной улыбкой соскользнула с кучи, уронила какую-то банку, и вся пирамида рухнула. Филлис нажала кнопку на пульте, и ее глазам предстала пара любовников, кувыркающаяся в каких-то хлопьях для завтрака. На третьем канале пожилая пара на фоне пасторального пейзажа, светясь от тихого счастья, читала поздравления к золотой свадьбе в окружении любящих родственников. По четвертому шел какой-то старый черно-белый фильм. Двое мужчин держали за руки третьего, а Стерлинг Хэйден[24] делал из него яичницу ударами крепких кулаков. Хук слева, хук справа. Шмяк! Бум! Еще два в живот, воздух со свистом вырывается сквозь зубы. Потом коленом под дых и тычок по почкам.

Филлис откинулась на спинку кресла, взяла коробку с конфетами и начала засовывать в рот помятые, покрытые пылью кусочки. Она бросала их одну за другой, беспрерывно жуя, как будто решила проверить на прочность свои челюсти. По ее щекам текли слезы.

Глава 4

— Полагаю, свадьба будет шикарной? Шатры и все такое… — проговорил Трой, озирая обширные владения Генри Трейса. Мили, мили и мили колышущихся на ветру денег.

— А то как же. — Когда они вышли из Тай-хауза, Барнеби повернул налево, в сторону взбирающихся на склон холма коттеджей. Трой, не желая получать очередную взбучку, не спрашивал, с чего бы это вдруг шеф решил заняться скучными допросами деревенских жителей. Но тут Барнеби сам решил просветить его.

— Вон то бунгало, — он кивнул в сторону последнего из домиков, — представляет для меня интерес. Там живет кое-кто, кто должен все замечать. Мне интересно, что по этому поводу думают соседи.

— Понятно, сэр, — ответил Трой, не придумав, что еще можно сказать, однако испытывая удовлетворение от того, что шеф решил-таки посвятить его хотя бы во что-то.

Первый из коттеджей оказался пуст, жильцы, как объяснила им древняя дама из соседнего дома, постоянно проживают в Лондоне и здесь не появлялись уже по меньшей мере месяц. А господин из следующего коттеджа бывает только после шести, он учительствует в Амершеме. Трой записал его фамилию для тех, кто будет здесь делать опрос вечером. Относительно своих собственных дел старуха была немногословна, сообщив лишь, что весь день семнадцатого находилась дома. После этого она мотнула головой в сторону аккуратной изгороди коттеджа номер три.

— Вот ее спросите, где она была в пятницу. Она бы отравила собственную бабушку за полгорсти орешков. — В соседнем доме захлопнули окно.

— А то бунгало?..

— Ничего про них не знаю. — И старуха решительно закрыла дверь.

— Странно как-то, — заметил Трой, когда они шли по тропинке. — Такая маленькая деревушка, а она не знает ничего о соседях.

— Действительно, странно, — ответил Барнеби, подходя к следующему коттеджу, поднимая за ноги скалящегося пикси[25] и решительно опуская его на дверь.

На пороге появилась еще более древняя дама, которая повторила приблизительно то же самое, что и ее соседка; единственное различие заключалось в том, что по ее мнению, причиной для злодеяния мог стать ломтик сыра. Потом она положила свою веснушчатую руку на плечо инспектора и доверительно добавила:

— Знаете, молодой человек, — неожиданно она показалась ему милейшей старушкой, — если хотите узнать, что происходит, и чего не происходит тоже, — она издала сухой смешок, прозвучавший в этих сморщенных устах на удивление непристойно, — поговорите с миссис Рейнберд из вон того дома. Она расскажет вам, что у вас в платке, после того как вы высморкаетесь в полной темноте за закрытыми дверями. Она все время торчит на чердаке с биноклем. Говорит, что наблюдает за птицами. Но это отговорки. Отговорки, — повторила дама для пущей убедительности, хлопая инспектора по лацкану. — Во времена моей молодости люди просто собирались у ворот и сплетничали в открытую. Не знаю, к чему катится этот мир, но это факт. — Потом она подтвердила, что сын миссис Рейнберд работает в похоронной конторе. — Противный скользкий типчик. Говорят, он держит свои подштанники в холодильнике.

Сержант Трой хрюкнул, потом сделал вид, что закашлялся. Барнеби, вспомнив встречу с мистером Рейнбердом, был склонен согласиться с заявлением старой дамы. Он поблагодарил ее и откланялся.

Бунгало носило название «Транкиллада». Барнеби подумал, что так мог бы называться какой-нибудь наиболее неторопливый вариант испанской инквизиции. Табличка с названием болталась на шее здоровенного глиняного аиста, застывшего в карауле, поджав ногу, у главного входа. За воротами оказался достаточно обширный сад, содержащийся в идеальном порядке и полный прекрасных цветущих кустарников. На подъездной дорожке был припаркован серебряный «порш». Сержант Трой дернул за звонок, из дома послышалась пронзительная трель. Появился Дэннис Рейнберд.

— А, добрый день. Вот мы и снова встретились. — Казалось, он страшно обрадовался встрече с Барнеби. — И ваш друг с вами. — Он одарил Троя лучезарной улыбкой, которая разбилась о непреклонную суровость сержанта, как стеклянный бокал о цементный пол. — Входите, входите. Мама! — позвал он через плечо. — Полиция пришла!

— О, я их ждала, — раздался откуда-то нежный голосок.