Апогей

Я помнила это лицо серого оттенка, кровь на потрескавшихся губах, ухмылку, обнажающую клыки...

— Вообще-то, это мужской туалет.

Я выпрямилась, поворачивая голову, по которой стекали холодные струи, в сторону говорившего. В молодом мужчине я узнала молчаливого напарника Кнута. Оказывается все это время я была здесь не одна.

— И не трать воду. — Он наклонился, чтобы закрыть кран. — Непривычно, да?

В тот раз я подумала, что он, как и все здесь, заранее готовился меня ненавидеть. Хотя, чуть позже станет понятно, что этот парень всегда и со всеми такой.

Я вообще довольно много о нем узнаю, например, что он не помнит своего имени, но Захария зовет его Иудой, а все остальные, по понятным причинам, Молчуном. Что, когда ему было пять, случилась какая-то ужасная трагедия, связанная с его родителями. Что его до десяти лет держали в качестве восстанавливаемого источника пищи какое-то сборище из вампирской третей ступени. И так до тех пор, пока Захария не перерезал ублюдков и не забрал его с собой. Я узнаю, что он тоже чистокровный, что здесь вообще много таких, потому что законники считали своей обязанностью сохранять кровь в чистоте. Так что да, они не сильно отличаются от моих прошлых хозяев. В их головах жили те же тараканы.

— Непривычно? — Переспросила я, кидая взгляд на кран.

Ясно. Молчун говорил о новых условиях содержания, но тогда я еще не могла составить полную картину различий между этим местом и домом Вимур.

— Мне нужно увидеть... моего брата. — Сглотнув, я попыталась мысленно убрать в сторону всплывающее перед глазами лицо Джерри.

Промолчав, напарник Кнута двинул к выходу из уборной, завернул в коридор, и я поплелась за ним.

Думаю, моя главная ошибка того дня — неистовое желание не признавать очевидное. Вероятно, мне стало бы легче, если бы я согласилась со смертью семьи, но для того чтобы эта правда стала привычной, мне нужно каждую минуту думать о ней, анализировать ее причины, прокручивать в голове тот момент снова и снова... а это было десятым кругом ада, о котором даже Данте не подозревал.

Мы спускались по лестнице, потом вновь повернули в какой-то коридор с рядом однотипных дверей. Я совершенно не запоминала маршрут, тогда мне казалось это таким же бесполезным, как и запоминать новые имена и лица, с которыми мне еще предстояло встретиться. В итоге, выбрав из ряда одну, Молчун прошел внутрь без стука, и я прошмыгнула следом. Это было душное, большое помещение, наполненное звуком глухих ударов и их эхом.

В тренировочном зале воцарилась тишина, взгляды спаррингующихся устремились на меня, противопоставляя, давая понять — я чужая. Имела ли я что-то против? Не в этот раз. Собиралась ли я это менять? Едва ли.

— Ладно-ладно. — Мой взгляд, позаимствованный у мертвеца, отсеял застывшие изваяния, сосредотачиваясь на движущейся ко мне фигуре. — Словно Иисуса увидели, честное слово. Продолжайте, ребят, это всего лишь моя сестра.

Кнут подхватил полотенце, висевшее на гвозде, вколоченном в стену, после чего подошел ко мне, молча взял под локоть и вывел из зала. Очевидно, не хотел, чтобы у нашего разговора были свидетели или чтобы на меня пялились.

— Я думал, ты сегодня не встанешь... ну знаешь, после такого... ты отлично держишься. — О, он даже не представлял... — Знаешь, я рад, что ты... с нами, хотя такая цена, конечно... — Когда он замолчал, давая понять, что никогда не был силен в ораторском искусстве, я пробормотала:

— Спасибо. — хотя ничего такого в виду не имела.

— Пойдем. Ты, наверняка, очень проголодалась. — Брат или нет, он не понимал меня совершенно. И все же я последовала за ним в сторону лестницы. — Знаешь, ты не обращай на них внимания... ну все эти разговоры... так со всеми новенькими. — Не думаю. — Скоро ты заведешь себе друзей... кстати, ты уже познакомилась с кем-нибудь?

Я подумала о Мэри и сказала:

— Нет.