Он подчеркивает последнее слово, наполняя его смыслом.
- Так вот, как ты думаешь обо мне? - выплевываю я. - Как об обязательстве перед своей драгоценной империей?
- Это не то, что я сказал. Но после вчерашнего для тебя и компании было бы лучше, если бы ты отдохнула день или два.
- В течение нескольких недель подряд у меня было свободное время, если ты не заметил. И ты так и не ответил на мой вопрос: Как ты узнал, что я здесь? Хотя нетрудно догадаться. Саймон сказал. Лучше было бы спросить: Как ты так быстро добрался до сюда?
- Я забочусь о вещах, которые важны для меня, Лилли, - шипит он. - Вот почему я так быстро оказался здесь. Я пришел, чтобы отвезти тебя домой.
Моя спина напрягается.
- Нет.
Глаза Джереми темнеют.
- Что ты сказала?
- Я сказала "нет", - повторяю я. - Я свободная женщина. Я могу ходить туда, куда захочу.
- Может быть, - говорит Джереми. Видно, что он пытается контролировать себя. - Но у тебя есть определенные надежды, связанные со мной.
Он лезет в карман и достает пачку фотографий, практически швыряя их через стол.
- Ты сделал еще фотографии? - вздыхаю я.
- Не я, - говорит Джереми. - Посмотри.
Фотографии меня в лимузине, покидающей имение Джереми. Через тонированное стекло не видно, но я узнаю автомобиль. Кадры продолжаются со спины, со стороны, когда лимузин в движении. Когда останавливается. Как я выхожу. Как я захожу в ресторан.
- Это было снято буквально минуту назад, - шепчу я.
- Да, - подтверждает Джереми. - Тебе повезло, что Саймон знал, что за тобой следят. В противном случае, завтра бы они были во всех газетах и сегодня в Интернете.
- За мной следят? - говорю я, не сразу понимая.
- Папарацци, Лилли. Безжалостные. Как гончие. Теперь, когда ты связана со мной, всё, что ты делаешь на публике, будет контролироваться.
Я чувствую себя плохо. Я чувствую себя обманутой. Несколько часов назад я радовалась, что никто не наблюдает за тем, что я делаю в доме. Но теперь тоже самое происходит снаружи.