Э(П)РОН. Трилогия

22
18
20
22
24
26
28
30

— В таком случае, согласны ли вы оба считать себя моими пленниками? — вздернул я бровь, с усмешкой покосившись на офицера.

— А наше согласие что-то меняет? — отплатил Ценкер той же монетой.

— Абсолютно ничего, герр Ценкер. Я ведь могу и повторить. И при нужде еще раз.

— Хорошо, считайте, что мы сдались. Хотя как можно применять военное право к гражданскому лицу? Вы, герр Заварзин, сейчас просто уголовный преступник, безо всяких на то оснований лишивший свободы двух военнослужащих.

— А, забейте! Как-нибудь переживу. Вы же на меня в суд не подадите?

— А у нас будет такая возможность?

— Зависит от…

— Вашей причуды?

— Отнюдь… но вы мне сейчас серьезно мешаете, господа. Я, если вы еще не заметили, пытаюсь решить ма-а-аленькую проблему… нашу общую проблему… Кумо, запускай номера четвертого…

— Кто такой Кумо?!

— Краузе, помолчите уже.

Ну вот и все — как минимум эти двое мои с потрохами…

Не обращая более на дойчей внимания, я невозмутимо протопал к капитанскому креслу и неспешно в нем устроился с максимально доступным удобством — работать, так в комфортных условиях, и никак иначе. Чуток поерзал, приноравливаясь к сидушке, скользнул полным сожаления взглядом по шлему, который мои бывшие пленители пристроили на дублирующем пульте энергетика, но вставать поленился:

— Кумо, разверни голографический интерфейс.

— Процесс активирован, капитан Заварзин.

Вот за что я особо ценил своего мини-гекса, так это за скромность и отсутствие дурной привычки переспрашивать и вообще совать нос в чужие дела… сказали — сделал. И точка. Вот как сейчас, например: ходовая рубка за доли секунды преобразилась в привычную виртуальность со всякими полезными приблудами, в том числе и самим Кумо чуть в стороне от капитанского «трона», с той лишь разницей, что видели ее все присутствующие, включая лишенных «нейров» дойчей.

— Офигеть! Тоже такую хочу…

— Доннерветтер!

— Алекс, а не рановато ты этих приблудившихся к секретам подпускаешь?

А вот капитан Рин достоинств мини-гекса начисто лишен, да. И его непосредственность иной раз граничит с откровенной бестактностью.