Шастер энергично тряхнул головой:
— Вот о том-то я им и говорил, советник. Худой мир лучше доброй ссоры. Хотите мириться — пожалуйста.
— На каких условиях? — спросил Мэйсон.
Шастер ответил с быстротой, выдающей предварительную подготовку:
— Уинифред подписывает согласие не оспаривать завещание. Эштон подписывает бумагу о том, что признает подлинность завещания, что оно было составлено человеком в здравом уме и твердой памяти. Тогда пусть Эштон держит кошку.
— Насчет Уинифред мне ничего неизвестно, — с раздражением сказал Мэйсон. — Я ее не встречал и не говорил с ней.
Я не мог просить её подписать, что бы то ни было.
Шастер с торжеством посмотрел на своих клиентов:
— Говорил я вам, что он умник! Говорил, что будет драка!
— Уинифред тут ни при чем, — сказал Мэйсон. — Давайте спустимся на землю. Я заинтересован только в этом чертовом коте.
Минутное молчание было прервано хихиканьем Шастера. Сэм Лекстер, наблюдая за растущей яростью Мэйсона, вступил в разговор:
— Вы, конечно, не станете отрицать, что угрожали мне лишением наследства. Я понимаю, это исходит не от Эштона. Мы ждем, что Уинифред опротестует завещание.
— Я только хочу, — сказал Мэйсон, — чтобы кота оставили в покое!
— И вы заставите Уинифред подписать отказ от наследства? — спросил Шастер.
— Черт побери, не будьте дураком! — Мэйсон посмотрел в лицо Шастеру. — Я не представляю интересы Уинифред. Я не знаю ее.
Шастер ликующе потер руки:
— Других условий у нас не может быть. Для нас это дело принципа. Лично я не думаю, что такое условие есть в завещании, но его можно рассмотреть и как спорное.
Мэйсон вскочил, точно разъяренный бык против тявкающего терьера.
— Слушайте, вы, — сказал он Шастеру, — я не люблю бесплатно выходить из себя, но вы зашли достаточно далеко.
— Умно! — хихикнул Шастер. — Умно! Ну и хитрец!