Глаза Перри Мэйсона стали ласковыми, почти отцовскими. Он взял ее руку и погладил.
— Делла, — сказал он, — хорошая вы девочка. Но мне не суждено то, чего вы хотите. На этом вашем лайнере я мог бы наслаждаться дня три, а потом с ума сошел бы от безделья. Я буду работать так, что освобожусь от этого дела гораздо быстрее, чем от путешествия на Восток.
— Значит, собираетесь заняться этим делом?
— Да.
— Думаете, этого вашего подзащитного обвинят в убийстве?
— Возможно.
— Он вам ничего не заплатил?
— К черту деньги! — Мэйсон нетерпеливо тряхнул головой. — Если в убийстве обвиняют богатого, я хочу получить с него жирный кусок. Если же хорошие люди попали в беду и их обвиняют в убийстве, которого они не совершали, я должен доказать ложность обвинения.
— Откуда вы знаете, что этот парнишка невиновен?
— По впечатлению, которое он на меня произвел при встрече.
— А если он виновен?
— Тогда мы найдем смягчающие обстоятельства или склоним его к признанию и добьемся смягчения приговора, или я плохой адвокат.
— Ну что за парадоксы! — воскликнула она, но ни в глазах ее, ни в голосе не было упрека.
— Зачем же быть ортодоксальным? — усмехнулся Мэйсон.
Она тоже усмехнулась и встала:
— Вы меня беспокоите, как своевольный ребенок беспокоит свою мать. Вы смесь ребенка и великана. Мне кажется, вы скоро превратитесь в кого-то ужасного, хочется сказать: «Не пей водицы!»
— Материнские чувства? — Мэйсон улыбнулся еще шире. — Когда вы заполняли бланк, поступая на работу, я узнал, насколько вы моложе меня. Лет на пятнадцать, кажется.
— Какая галантность! Изучая ваши судебные протоколы, я могла бы выяснить, насколько вы мне льстите.
— Берегите кота, — сказал он, подходя к двери. — Не потеряйте его. Зовут его Клинкер. Как бы не улизнул на улицу… Он нам может пригодиться.
— Неужели полиция станет искать его здесь?