Наверно с таким талантом надо родиться…
У Альки его точно не было.
Один раз, воспользовавшись моментом, Алька хрюкнула что-то о том, что самодовольный кузен напоминает ей памятник собственному величию, но Мелина осадила её, сказав, что своими едкими комментариями она мешает ей искренне приходить в восторг от кузеновского великолепия.
— Мелина, ты что, действительно осталась в восторге от торгового кузена?
— От того чванливого червяка с залысинами? Нет конечно.
— Ты же сказала, что он великолепен.
— Мало ли что я сказала. Ему хотелось быть великолепным, он им и был — в моих глазах.
— Но на самом деле ты так не думаешь?
— Сейчас нет, но тогда думала…
— У твоей игры странные правила.
— Вовсе нет. И не игра это совсем. Просто я зеркало в котором отражается не червяк с залысинами, а герой, каким этот червяк хотел бы быть, — Мелина устало вздохнула, — мне надо искренне верить в то, что передо мной герой, а не червяк. Иногда это просто выше моих сил. Я так старалась, что даже вкуса еды не почувствовала.
— Было вкусно, — заверила Алька, — так это колдовство такое?
— Никакое это не колдовство. Так любая может. Просто не всем хочется напрягаться.
— Я так точно не смогу. Если передо мной червяк, то я не смогу увидеть его бабочкой.
— Мама говорила, что каждый человек видит себя не таким, каким его видят окружающие и что всем хочется увидеть в глазах собеседника отражение своего воображения.
— Значит всё-таки колдовство, — сделала свой вывод Алька.
— Называй как хочешь. Главное, что уже завтра у нас будет помещение.
— Хочется верить, — вздохнула с надеждой Алька и задумалась о дне грядущем и их, на него, планах.
— Самое сложное было не заржать когда наши родственницы в комнату просачивались, — вспомнила вдруг Мелина и засмеялась тихим смехом.
— Тебе смешно было, а я чуть инфаркт не получила, — хихикнула Алька, вспомнив незабываемое зрелище, — хорошо, что Ванина сообразила чуть повернуться, а то я уже подумала, что наши кринолины так в дверях и останутся.