Крушение Ордена

Он уже ничего не видит. Его обмякшее тело лежит на поле сражения, а душа устремилась к Аркею в объятия. Но позволив раскрыться противнику, он и свершил свой личный подвиг, ибо если бы не удар во фланг, спровоцировавший противника, то перестреляли бы магов Ордена, и окружения всех воинов второго рубежа было не избежать. И в этот миг наверняка решалась судьба Тамриэля. Доблестный подвиг обычного крестьянина в битве с дреморой лишил еретиков, да всех атакующих сторонников губительных сил талантливого командира из Холодной Гавани, оставив врага без умелого командования. Именно этому слуге Даэдра было поручено прорваться через стены крепости с юга и вступить внутрь Великой Цитадели первым. Но весь план проваливался из-за скоротечного боя, который навсегда решил судьбы этих двух воинов.

Саво остался лежать на пустом поле боя, усеянном только трупами. Где-то в дали не так давно протрубил знакомый рог, но перед этим был дан сигнал на отступление. Однако Саво этого уже не услышал, ибо он навсегда сплёлся в последних объятиях с противником, оставшись лежать на влажной от крови земле.

Но даже этого подвига оказалось мало для того, чтобы остановить наступающие орды противника, одураченного лживыми обещаниями чёрных покровителей. Они, не зная страха и подгоняемые дреморами, идут в бой, стремясь устроить безжалостную резню, в которой хотели восхвалить Даэдра. И маги, насколько бы могущественны не были, не могут управиться и с мелкими еретиками, и со стрелками, и с офицерами-дреморами. И, кажется, что подвиг стал напрасным, и маги уже начинают отступать, едва ли не пускаясь в повальное бегство. Но, похоже, сегодня сами Боги не возжелали того, чтобы подвиг крестьянина пропал в никуда за ненадобностью…

Сама земля начала содрогаться от тяжёлых шагов. Скрежет древнего металла и шум паровых механизмов наполнили поле брани. И от Цитадели, завиднелась огромная шагающая машина, чей металл сияет в свете сотен огней и переливается золотистыми оттенками крепкого двемерита. Огромный колосс разрушения и страданий, по милости и мастерству магов, учёных и мастеров был возвращён к жизни, шагнёт к полю сражения, чтобы остановить врагом. В бой вступил двемерский центурион.

Силы еретиков в изумлении и страхе остановились, прекратив наступление, увидев, как огромная монументальная статуя, контролируемая чародеями, выполненная из крепкого двемерита, обступая разрушенные укрепления, вышла на поле боя. По сравнению с этим металлическим чудовищем, они как жалкие и ничтожные насекомые. И тут, смотря на грозного механического солдата, нёсшего лик своих давно пропавших хозяев, еретики усомнились в своём духовном выборе…

Была дана команда чародея-оператора, наполнившая яростью и непреодолимой злобой дух древней машины, и начался страшный бой. Укрытый мерцаньем магических щитов, сотрясая землю, он принёс воздаяние, месть за предательство, ордам врагов, превращая их прах и пепел огненным дыханием.

Сначала центурион выпустил вместо пара струю жидкого пламени, окатив им всех, кто стоял рядом, изжарив до корочки. Крики агонии врага пронеслись адским хоралом по всему побережью, ввергнув в ужас тех, кто ещё в тылу наступления. Все те, кто смог выжить после «огненной бани», катались по земле с опаленной плотью, не понимая, что эта за тварь. Запах жжёной плоти мгновенно повис над полем боя жутким ореолом, вместе с ароматами страха. Но центуриону всё равно. Для него столетия битв сплелись воедино в войне, полыхающей тысячи лет и ему нет дела до живых. Вновь дана команда, и механизм вступил в рукопашную.

Взмахами исполинского молота он крошил черепа и дробил кости, обращая их в пыль и разбрасывая еретиков, подобно тому, как ветер раскидывает мусор. Молот с невообразимой скоростью пляшет туда-сюда, раскидывая орды диких и осатаневших врагов, превращая их в мешки с дроблёными костями. От ударов могучего молота в недалёкий полёт уходило каждый раз не менее полдесятка еретиков с раздробленными скелетами. Своей острой секирой он режет противником, раскидывая их лезвиями топора в разные стороны и подкашивая их, подобно страшному житнику. И через несколько секунд весь его низ покрылся горячей стекающей алой кровью, разукрасившей его подобного праздничным краскам.

Агония битвы наполнила поле битвы, но еретики не собираются отступать и готовы идти до гибели. Но вот ещё одна струя пламени накрыла инфернальной волной полсотни врагов, и еретики забыли про штурм укрепления. Теперь они желали спасти собственные жизни от неистовой ярости. Для жалких даэдропоклонников жизнь в этот момент превратилась в жуткий хоррор.

Центуриона пытались расстрелять из луков, но стрелы всего лишь со звоном отскакивали от стрел, так не причинивших вреда.

Адский центурион словно взбесился и начал самую настоящую резню. Маг, его контролировавший, давно отступил, оставив механического колосса держать юг. Его оружия крушили и терзали всё живое. Огнемёт испепелял всё, что попадало под адскую струю, пока не кончилось топливо. Сошедший с ума адский машинный демон из древних времён окружил себя вихрем крови и облаками из праха, сделав наступление невыносимым.

И так, страшный механизм, словно отомстил еретикам за смерть Саво, обагрив поле боя кровью и пеплом и надолго замедлив наступление и продвижение гнуси Люция.

Глава 29. Последний рубеж

Те же сутки. Цитадель Ордена. Ночь.

Небеса наконец-то разверзлись, и из чёрной бездны полился липкий противный дождь, перераставший медленно в ливень. Ветер стал порывист и подул резкими и ледяными порывами воздушных масс, которые промораживают прямо до костей. Холодный противный липкий ливень погасил пожары повсюду, предоставив на обозрение чёрные и обугленные поля острова.

Азариэль стоит на стене Цитадели, в окружении золотых лучников Саммерсета, и смотрит на всё то, что происходит внизу, выискивая детали. Ветер лихо подхватывает его отяжелевшие и мокрые седые волосы, с трудом отрывая их от доспеха. По его волосам бегут струйки воды, а доспехи блестели и играют бликами факелов и костров, которые горят магическим огнём, освещая Цитадель Ордена.

Пластины мифрила, наложенная одна на другую, спаянные в единый рыцарский панцирь, скрыли тело воина, вместе с ранениями и ссадинами.

Юноша смотрит вниз и видит целые массивы и груды разрушенных укреплений разного рода, которые ещё несколько часов назад защищали Цитадель, но теперь это прах и тлен, по которому ровными рядами маршируют враги.Глядя на то, что стало с островом и что пришлось за последние минуты им пережить, на парня нахлынули воспоминания об отступлении.

– Акатош… помилуй нас, Мара даруй нам твоё милосердие, – взмолился Азариэль, и с исцарапанных губ соскочило облачко пара, вместе с потоком отчаяния. – Боги – вы мертвы, вас нет, если вы не видите, что тут творится.

Он, когда встретил подкрепление, отступил вместе со всеми сразу в Цитадель, не заморачиваясь на бесполезные надежды выстроить оборону второго рубежа, ибо враг прорвался повсюду и разорвал в клочья север и восток. Нет теперь им спасения, а император решил стороной обойти страшную сечу, оставив воинство Ордена в одиночке. Где-то позади юноши трепещутся флаги «союза», потемневшие от количества сажи и влаги, изорванные подобно состоянию того воинства, в честь которого подняты.