Крушение Ордена

– Что забыли сухопутные крысы у пиратов? – с долей презрения начал норд. – Если хотите прожить ещё несколько минут, назовите, хотя бы одну причину, чтобы я на вас не спустил своих псов? – жёстко потребовал человек.

– Кто вы? – спросил бывший Регент.

– Я старший боцман этого судна. – Грубым, посаженным от рома, голосом ответил норд. – Но тебе-то есть дело?

– Мы здесь, потому, что нам нужен ваш капитан, – заявил Азариэль, сдерживая страх, подавшись плечом вперёд. – Позови его.

– Звать капитана? – Возмущённо задался вопросом боцман. – Ох, чувствую время вашей жизни, идёт уже по секундам. – И предъявив угрозу, норд крикнул. – Парни!

Оставшиеся в стороне пираты в унисон вынули клинки и ножи и стали стекаться к «гостям» корабля, вновь с попыткой взять их в кольцо. Лицо каждого члена команды исказилось в гримасе жестокости, злобы и чувства наживы. Рапиры, абордажные ножи, сабли, скиммитары: всё это и многое другое своим острием смотрело на троих воинов.

– Впредь, тушки, советую быть вам осторожнее со словами, а не то отправитесь на корм рыбам, – с чувством бравады и превосходства, смакуя собственные слова, твердил боцман.

Азариэль в ответ лишь слегка улыбнулся, посмотрел на своих спутников, которые обхватили рукояти собственных клинков, и, сделав снисходительный взгляд, соизволил пояснить цель собственного визита:

– Я с твоим капитаном хочу поговорить насчёт Люция, того, который из Ордена.

Взгляд боцмана сделался испуганным, и даже появилось такое ощущение, что он в пространном ужасе оказался, когда в воздухе зазвенело имя архипредателя. И даже бывалые пираты, чьи косматые лица и жестокая ярость могли вселить ужас в любого мореплавателя, попятились от высшего эльфа, словно он произнёс слово из древнего проклятия. В этот момент в глазах каждого пирата проскользнул еле ощутимый ужас.

Внезапно послышалась реплика, разорвавшая повисшее молчание, произнесённая грубым голосом пропитого дреморы, наполненная неконтролируемой злостью и яростью.

– Вы что, помёт скамповый, совсем обалдели! Почему работа простаивает?!

– Капита–а–а–н! – чуть ли не завопив, воззвал к своему покровителю боцман. – Тут спрашивают насчёт Люция.

– Чтоооо!!! – послышался злобный, на пределе ярости голос капитана. – Кто эти…!!!

Последние слова пропали в реплике боцмана, который, посмотрев в глаза Азариэля с сочувствием, сказал:

– Я вам сейчас не завидую. Лучше прыгайте за борт. Может, кто из вас и спасётся. – И усмехнувшись, норд отошёл в сторону.

Примеру своего боцмана последовал и экипаж. Пираты как шуганные поспешили разбежаться на безопасное расстояние, чтобы оттуда вести наблюдение за происходящим. Никто не хотел попасться под горячую руку своего беспощадного капитана.

Азариэль вышел на середину палубы так, что между ним и высоким крупным капитаном была только мачта. Парень внимательно смотрел на командира пиратов и не мог поверить, кем он оказался в действительности. Редгарские сапоги покрывали до колен свободные, но только грязные и штопаные белые штаны, чем–то похожие на шаровары. Грудь утягивает кожаный жилет, накрывавший что–то среднее между рубахой и кофтой с широкими рукавами, не доходившими до кистей рук. И эти жилет, вместе висевшей под ним одеждой, уходили под белые штаны, что держались на широком кожаном ремне. По своей одёжке он напоминал обычного редгарского морского налётчика, и только лицо капитана отражало его истинную сущность. Острый подбородок, тёмные, как смоль и бездна глаза, красная символика на лице, как у воителей из Выженных Пустошей и рога, торчащие сквозь длинные волосы. Это оказался дремора, в чьих пламенных очах играет огонь ненависти.

Адский капитан смотрел прямо в глаза Азариэлю, и они встретились взглядами. Внутри альтмер подавил все приступы страха и паники, загоревшиеся в нём. В последний раз он видел такой взгляд четыре года назад в битве с дреморами Дагона под Цитаделью. И боль тех дней заполнила сердце мера.

«Дай мне сил» – незнамо к кому обратился Азариэль, чувствуя, как слабость и паника разливается с кровью по его телу. Он берётся за меч, чувствуя, как свет внутреннего зачарованая питает его силой, становится опорой посреди бури эмоций.