Ситис был краток. Владыка пустоты явно дал знать, чего он хочет и чего требует. Без прелюдий, длинных начал и помпезных речей. Отец ужаса знал, что хотел и осознавал, что предлагал.
Азариэль видел, как лезвие клинка вот–вот коснётся нежной шеи Аквилы и рассечёт его до крови, а от одержимости навряд ли получится избавиться. Всё просто взывало к тому, что бы стать герольдом самой пустоты. Но быть с Ситисом, это означает отвергнуть всё то, чему учили в Ордене, все те постулаты и священные принципы. Присягнуть на верность ему – отвергнуть весь свет, все клятвы и всё хорошее, что некогда было с Азариэлем. Он чувствует, что акт с этой тёмной сущностью пустоты сулит ему лишь страдания и гибель, но дружба с Аквилой, желание её спасти из-под лезвия, коснувшегося кожи, оказывается сильнее.
– Да, я с тобой, – кратко кинул Азариэль и был возращён к реальности.
После этих кратких слов клинок палача завершил путь, но он пошёл дальше, рассеяв воздух. На месте, где должна была стоять Аквила, зияла пустота, словно тут никогда девушка и не стояла.
Разъярённый воин, резко, полыхая от злобы, развернулся и метнул свой взгляд на Азариэля, который стоял в недоумении.
– Переродись во тьме, – шепнул Ситис и у Азариэля налитые свинцом веки сомкнулись, отчего он рухнул на землю, провалившись в глубокий сон, не воспринимая ничего, что развернулось за пределами его вернувшегося в здоровую целостность сознания.
Глава 25. Ожившие лики прошлого
На следующий день. Утро.
Азариэль удивительно легко открыл глаза и увидел потолок дома. Он лежит на той самой кровати, что и несколько часов назад. Под собой, спиной, он чувствовал чистые постели и само шуршание простыней, их шероховатый покров и мягкость сена. Внутри альтмер чувствовал состояние абсолютного спокойствия и пустоты, словно в его душе открылась бездна. Больше ничего не горит, не ворошит и не ноет от нестерпимой боли.
Голова альтмера приподнялась, и эльф осмотрел собственное тело. Кожаный камзол снова отсутствовал и лежал где-то у кровати. На Азариэле лишь сшитые из кожи чёрные штаны.
Бывший рыцарь смог подтянуться и облокотился частью спины на стенку и принялся себя обсматривать. Эльф осматривал себя и удивлялся тому, что с ним случилось за несколько часов. Опухоли, гнойные нарывы и чумные бубоны полностью пропали. Кожа ровная, как и до мириад болезней. Место пореза, оставленное тяжёлым топором старого противника, полностью зажило, не оставив даже шрама.
– Ох, почему я отключился? – тихо, шёпотом, еле слышимо задал вопрос себе Азариэль.
– Нужен сон, очень глубокий сон, чтобы перестроить твой организм и настроить его на тоннаж пустоты. Чумные миазмы Баркуна слишком глубоко пропитали твоё физическое естество, и чтобы их изгнать мне нужен был покой души твоей, – из пустоты прозвучал грозный ответ.
«Что же я наделал?» – в уме роняет Азариэль вопрос, наполненный печалью от того, что ему пришлось отречься от всего, что делало его тенью рыцаря Ордена. Азариэль вспомнил, как вчера отбросил все клятвы верности памяти погибшему Ордену, Тамриэлю, Империи и самим богам. И теперь он не длань сил света, что героически выжигает ересь, не наёмник, вставший на путь исправления, а падший мер. Теперь он герольд самой бездны, глашатай хаоса, что понесёт чёрное возмездие силам зла, дабы восстановить равновесие. – «Что же теперь с Баркуном?» – подумал про себя бывший рыцарь.
– Ты думаешь, что поступил неправильно, думаешь, что погубил себя. Одумайся смертное существо, оболочка плоти для души. Ты спас и себя и то, другое существо, которое носит имя Аквилы. Насчёт Баркуна твоей тонкой душе не стоит волноваться, его изгнала пустота, вместе с его пси-доменом, планом, в Обливионе.
«Что?» – также про себя вопросил Азариэль, привыкая к собеседнику в голове.
– Баркун – результат нечестивого незавершенного договора между двумя принцами, их порождение, которому дали маленькое царство в Обливионе. Хоть его даэдризация в ранге принцев не была завершена… из тебя он исторгнут. Но его поражение в самом царстве тьмы вызвало и падение домена.
– К-как он появился?
– Чемпион среди слуг Периайта был отдан на заклание Намире. И она сделала из жертвы воителя болезней и отвращения, наделила его толикой своей силы. Оставалась только дать ему корону, условием которое было подчинение тебя. Но я прервал процессы одержимости и теперь это снова мелкий дэйдра.
Голос Ситиса был груб и холоден, словно промёрзлая бездна, которую он и воплощает. И Азариэль ещё окончательно не свыкнулся с мыслью о вечном собеседнике, воплощавшим сам хаос.
ebooksa