Пятнадцать аккуратно расставленных парт на каждого ученика, или групп. Кто, как и с кем пожелает сесть. Вырезанные крышки из дуба, стальные ножки и специальные места под стопы. Удобные стулья с ручками, обшитыми мягкой тканью. Учебные места так и полыхали удобством и роскошью.
Небольшой кабинет располагал всего пару шкафчиками с несколькими книгами и учебными гибкими планшетами, интерактивной доской для работы и местом для преподавателя, представленным в виде широкого стола и мягкого роскошного кресла, обшитого бархатом.
Практически двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю кабинет пустовал. Однако не сейчас. Девять человек заполнили его, усевшись по своим местам в ожидании прихода лектора, пребывая в утренней тишине.
Среди всех сидит и Лютер. Парень сегодня решил надеть на себя одежду, купленную буквально на днях. Ноги покрывали отличные чёрные плотные джинсы, отдалённо похожие на брюки, а так же остроконечные кожаные туфли. Кожу торса накрыла серая хлопковая рубашка, покоившаяся обычно под коротковатым чёрным пальто.
Юноша, сидя на самой первой парте, третьего от двери ряда, осматривал кабинет, рассматривая своих одногрупников, ибо заняться для Лютера было больше нечем, так как книгу он оставил дома.
Поворот головы назад и парню на глаза попались его знакомые. Сзади него уселись Силена, перекрасившая свои волосы в фиолетовый, Марта, обесцветившая локоны на голове и худощавый смуглый паренёк Ману. Те трое снова вели свою беседу, неслышимым шёпотом переговариваясь между собой.
Лютер развернулся в сторону входа и на пути его взора попался несколько подавленный Даниэль. Парень уныло пялился в собственный гибкий планшет. В памяти Лютера всплыли воспоминания о недавнем суде. В постановлении судья написал свой вердикт: Даниэль обязан был выплатить Джону троекратную стоимость кроссовок, за то что повредил имущество Вестника Свободы, плюс моральный ущерб. Почему был? Судьи Корпорации быстро подсуетились и забрали это дело себе. После неоспариваемого решения суда Компании, Даниэль теперь обязан отдать только три тысячных стоимости обуви. Но эти суды… недоверие отыграли свою роковую роль в душе Даниэля, сделав из него угрюмого юношу, разочаровавшегося в дружбе и доверию людям.
Взор Лютера устремился дальше и углядел Хельгу, вечную подругу Джона. Она сидит одна, погрузившись в чтение какой-то бумажной книги. Сотканный из бумажных страниц, переплёта и обложки, обтянутой кожей, этот кладезь знаний стал уходящим символом былых эпох. Осветлённые до белоснежного состояния волосы девушки опускались прямо на книгу, переплетаясь в страницах. Умудрённый лик девушки вызывал только уважение к ней, а её светло-голубые глаза, небесной расцветки, так и излучали внутренний свет. Лютер всегда находил Хельгу умной и не лишённой женского обаяния девушкой. Но вот только приверженность идеям ультрарадикального феминизма делали её бойца против всего, что лежит поперёк её мыслей. Нацепив привычные для себя джинсовые одеяния, и сапоги на высоком каблуке, она с фанатичным безумием гоняла всякого, кто ей покажется угнетателем. Однако все приметили, что в последнее время она стала меняться, становясь несколько спокойнее и даже улыбчивей.
Взгляд юноши пошёл дальше и встретил на своём пути Артуа. Юноша как всегда уткнулся носом в руку и повалился на парту, досыпая потерянные часы прямо в кабинете, приводя себя в тонус. Рядом с ним таким же образом поступил и Жебер, решивший погрузиться в омут собственного дрёма.
Однако ни эти парни, а та, что сидела за ними привлекла глаз и чувства Лютера. Дрожащий взгляд упал на миловидную субтильную девушку с подстриженными под каре темноватыми волосами. Её миловидный лик, в котором присутствовали лёгкие нотки недосыпа, отчего образ становился ещё умилительней, внушал в сердце юноши трепет и чувство тревоги. А взгляд посеребрённых драгоценных глаз, схожих с двумя бриллиантами, направленный порой прямо в очи парня, приводил его в исступление и тотальное ощущение скованности. Сегодня девушка выбрала для одежды неброские одеяния, делавшие её только привлекательней. Высокие кожаные сапоги поверх белых джинсов и простая тёмная кофта в этот день служили её одеждой.
Что ж, только при одном виде Амалии тревога, страх, любовь, трепет, жар и бред накрывали душу Лютера, заливая её инфернальным огнём собственного чувства, как бы поэтично это не звучало, но такова есть истина, терзавшая сердце парня. Да, скромность и сомнения, накрывшие с его головой, стали воплощённым роком для юноши.
Внезапно в кабинет прошёл ещё один парень. Высокий юноша, под метр восемьдесят, широкими шагами пересёк порог кабинета. Лютер сразу уставился на него, распознав в нём черты хорошего знакомого. Слегка небрежные светло-русые волосы содрогались при каждом шаге парня. Словно оточенные из северных скал и суровые черты лица так и исторгали северный холод в аудиторию. Зеленовато-болотистые глаза устремились только в одну точку, явно давая знать намерения и цель. На высоком и прилично крепком парне развивался длинный осенний плащ, обшитый изнутри дополнительной тканью, адаптируя его под зимние условия. Кожаная сумка перекинулась через плечо и подпрыгивала при каждом шаге, а полусапоги на ногах подмяли под себя плотные чёрные джинсы, отчего весь образ парня, чем то навеяно напоминал солдатского офицера.
Лютер тут же отринул взгляд от парня и мельком, еле заметно направил его на Хельгу. Глаза девушки, оторвавшиеся от книги, без отрыва смотрели на вошедшего парня, пожирая его собственным взглядом. Лютер раскинулся мыслями, представил, что к чему и усмехнулся в душе.
Тем временем вошедший парень мгновенно достиг нужной парты и занял своё место рядом с Лютером.
– Ну, здравствуй, Габриель. Ты сегодня задержался.
Протянув руку и заключив её в рукопожатии, парень ответил:
– Едва не заблудился в здешних дебрях, Лютер. Тоже рад тебя видеть.
Два парня похожи друг на друга практически во всех чертах, различия хоть и обширны, но не значимы. Основные аспекты характера слишком схожи, включая неприязнь всего «Свободного» и отчуждение идейного диктата. Когда неделю назад Габриель объявился в их группе, то тут же Жебер в шутку назвал его и Лютера «побратимами». Но все восприняли это не как шутку, а указание на очевидный факт. Что ж, всего за пару дней Габриель смог познакомиться со всеми ребятами и стал хорошо общаться с ними. Только Джон его сторонился, говоря, что с теми, кто близко жил к Рейху «так и веет вонючим ветром тирании и диктата». Однако его подруга, Хельга, приняла Габриеля более чем положительно, неожиданно для всех став прекрасно водить знакомство с Габриелем. Этому удивился даже сам Джон, став часто упрекать свою либерально-боевую подругу в том, что она предаёт свои идеалы. Но чем дальше продолжалось общение и знакомство с новым парнем, тем больше ей становилось плевать на советы Джона, который без перерыва якшался по судам и отстаивал свои права с особым остервенением.
– Ну, что сегодня у нас?
Лютер обратил взор на своего друга, с которым последние дни прекрасно общался. Несмотря на разницу в обучении, на удивление всем новоприбывший отлично впитывал экономические науки, обгоняя по умениям даже тех, кто обучался этому целый год. Но вот различные лекции про уважение ко всему, что движется и ползает, про толерантность и уважение к вещам, от которых тошнило и Лютера, Габриель воспринимал, мягко говоря, плохо. Он их просто не слушал, пропуская мимо ушей, всю ту ересь, которую гнал лектор, которого допустили прочесть один-два часа свои лекции.
ebooksa